– Привет, Ред, – отвечает он, не двигаясь с места. Его сын цепляется за меня, как маленький крабик клешнями.

– Как дела?

В ответ он открывает рот, и я начинаю нервничать. Возможно, поступая так, как, по моему мнению, было лучше для Кейда, я прострелила себе ногу.

Но он произносит:

– Лучше, ты же здесь.

И я понимаю, что это не ложь.

Слегка похлопав Люка по спине, я говорю:

– Люк, не мог бы ты зайти в дом на пару минут? Нам с твоим папой нужно поговорить наедине. И я узнаю, если ты решишь подслушивать.

Робкая улыбка озаряет его лицо, и я улыбаюсь в ответ. Ярко-голубые глаза, покрытые летним загаром щеки… Я никогда еще не влюблялась ни в кого настолько сильно и настолько быстро, как в Лукаса Итона.

– Ладно. Но сначала хочу показать тебе дорожку, которую мы сделали. – Он переплетает свои маленькие пальчики с моими и тянет с гравийной дорожки на свежезалитый асфальт. Кажется, еще сырой.

Когда мы подходим ближе, мои догадки касательно мокрого асфальта подтверждаются. Воздух пропитан запахом мела, но меня заставляет остановиться оформление дорожки.

По всей ее длине в асфальт вдавлены блестящие камни, образующие форму сердца.

– Простота – скукотища. Поэтому мы решили украсить! Они такие же, как в тот день, когда мы рисовали мелом на дорожке у главного дома! – восклицает Люк.

Я поднимаю глаза на Кейда:

– Прямо как на День святого Валентина, когда кого-то будто стошнило сердцами?

Уголки его губ дергаются, но он лишь кивает.

– А вот здесь, – Люк тащит меня к дому, – мы написали наши инициалы в сердечках.

– Супер! – восклицаю я, крепко обнимая его.

Он радостно кивает, прикусывая губу, и выглядит обалдеть каким гордым.

– А это – твое. – Он указывает на сердце по соседству с тем, на котором выбиты инициалы «К. И.», только на нужном значится «У. И.»

– Мои инициалы – «У. Г.», дружок.

Я снова прижимаю его к себе, и он хихикает. Ни о чем не подозревая.

– Я знаю. Но это папиных рук дело. Я ему то же самое говорил.

Я резко поворачиваю голову к так и не сдвинувшемуся Кейду, в глазах которого читается страх, будто я могу исчезнуть, стоит ему только моргнуть.

– Но он ответил, что это ненадолго.

Я яростно моргаю, отчаянно пытаясь не развалиться на части прямо здесь, перед ними, и с моих губ срывается всхлип, который можно было бы принять за смех.

– Я в восторге, Люк. Дорожка прекрасна.

Я снова притягиваю его в свои объятия, вдыхая воздух носом в попытке успокоиться.

– Хорошо. Я так рад твоему возвращению! Если бы ты не приехала сегодня, папа отправился бы в город за тобой.

Смешно. Так по-кейдовски.

Обняв меня напоследок, Люк взбегает по лестнице к двери. Но, как и прежде, останавливается, а затем оглядывается на нас с Кейдом, довольно улыбается и говорит:

– Вот видишь, папа? Я же говорил тебе не грустить. Я говорил тебе, что она вернется. Наши желания сбылись! Она слишком сильно любит нас, чтобы уйти.

Дверь хлопает и скрывает за собой Люка.

А я начинаю плакать и прячу лицо в ладони. От потрясения. От облегчения. И, возможно, от гормонов.

– Ну, ну, – тянется ко мне Кейд через несколько мгновений и, заключив в сильные объятия, крепко прижимает к груди. – Детка, не плачь. Тебе не нужно плакать. Мне кажется, если ты заплачешь, то заплачу и я. А я не плакса.

– И я не плакса! – всхлипываю я, прижимаясь к его рубашке и глубоко вдыхая исходящий от него сосновый аромат, которого так не хватало последние несколько дней.

– Но клянусь, я не перестаю плакать с тех пор, как уехала отсюда.

Он нежно покачивает нас в мягком тихом танце. Единственная музыка – щебетание птиц и легкий ветерок на сенокосе. Он молчит. Он просто держит меня, пока мое дыхание не выравнивается, а напряжение не исчезает из тела.

Наконец он приподнимает мою голову за подбородок, так что я вынуждена посмотреть на него. Точеные мужественные черты его лица – желанное зрелище.

– Ред, ты сейчас внимательно слушаешь? Последние дни я только и делал, что размышлял о собственной жизни, и мне нужно тебе кое-что сказать.

Я киваю и поджимаю губы – молчаливое обещание выслушать его, а не просто отпускать замечания.

Глубоко вздохнув, он начинает:

– Спасибо тебе. Спасибо тебе за то, что ты стала первым человеком в моей жизни, кто поставил меня на первое место и дал мне право выбора. Не уверен, что заслуживаю такого подарка, но знаю, что никогда его не забуду. – Большими пальцами он проводит по моим скулам, держа само лицо в ладонях. Трепетно. Нежно. С невероятной любовью. – Ты права, что когда-то мной руководил долг. Но мне, тридцативосьмилетнему мужчине, потребовались годы, чтобы снова кому-то довериться. Было предостаточно времени подумать, где я ошибся. Ты – не легкомысленно принятое решение. И связывать себя узами брака с нелюбимым человеком из какого-то неуместного чувства долга – не та ошибка, которую я планирую совершить дважды.

По моей щеке скатывается слезинка, и он тут же смахивает ее, поглаживая меня по волосам, как и всегда.

– Я рад, что ты не расстроилась из-за ребенка, я тоже не расстроен. Но я хочу прояснить, что у тебя есть выбор. Все варианты в мире. И я буду с тобой. Несмотря ни на что. Да, мне хочется возвращаться домой к вашему с Люком смеху. Хочется слушать, как ты играешь на гитаре, пока я готовлю ужин. Хочется оставлять тебе записки на память. Но я совсем не хочу, чтобы ты чувствовала себя связанной.

Слезинки бегут одна за другой, и он ловит каждую. Как и всегда – крепкий и надежный.

– Мне и правда нравятся твои записки, – шепчу я.

– Тогда я буду продолжать их писать.

– Но я все равно считаю, что готовлю лучше, – выдыхаю я и понимаю, что попытка снять напряжение с помощью юмора безуспешна, но надежд не оставляю.

Кейд стонет, но игриво:

– Нам придется научиться соглашаться с противоположным мнением, потому что я тебя не отпущу.

– Люк со мной согласен, – возражаю я, скользя руками по его груди.

– Это довольно мило, когда вы двое объединяетесь против меня. Но придется позаботиться о том, чтобы новый ребенок был в моей команде. Тренировать нужно с детства.

Облегченно вздохнув, я снова льну к его груди и нежусь в объятиях. И говорю:

– Я вовсе не чувствую себя связанной. Неделями я с ужасом представляла отъезд. Прощание с тобой. С Люком. С этим местом. Впервые у меня появилось ощущение, что я осела… что