Лунный свет стал бледней, прохладней. Небо на востокепосветлело, тихо защебетали первые предрассветные птицы. Сосед старикбеспокойно ворочался, громко храпел, еще раз зашла сестра, сделала старикуукол, понюхала огромную чайную розу, посмотрела на спящего Колю, вздохнула ипробормотала:

— Слава Богу, повезло мальчику. Чуть левее — ив сердце, чутьправее — и спинной мозг пострадал бы. Машиной могло сбить насмерть, но повезло,слава Богу.

* * *

Дверь была распахнута. У Ксюши больно стукнуло сердце, ейпоказалось, белобрысый там, внутри, притаился со своим пистолетом и ждет. Ейдаже стали мерещиться шорохи, вздохи, скрип половиц.

«Эй, смотри не свихнись, — одернула она себя, — а что,запросто! Сейчас начнутся галлюцинации, слуховые и зрительные, ты будешьшарахаться от собственной тени, а когда случится что-то реальное, серьезное, тыне заметишь, поскольку психи видят и слышат только то, чего нет».

Ксюша заперла дверь на все замки и на задвижку, вымыланаконец Машу, уложила ее, принялась укачивать, но засыпать ребенок уже несобирался. Было почти утро. Маша хныкала, просилась на ручки, для нее всеспуталось, день" ночь, она пережила настоящий стресс и теперь никак немогла успокоиться. Ксюшу тоже продолжало трясти, она даже испугалась, чтопропадет молоко. Трясущимися руками она пыталась вытащить занозу из ступни,расковыряла кожу, наконец справилась, залепила рану пластырем, замазала йодомссадину на локте, умылась холодной водой, вернулась к Маше, которая продолжалатихо всхлипывать и смотрела на нее испуганными мокрыми глазами.

В дверь позвонили, когда ребенок наконец уснул, но, стоилоотойти от кроватки, опять раздался тихий плач.

— Так что случилось у вас? Их было трое, один в форме, двоев штатском, но с характерными милицейскими лицами.

— Минуточку. — Ксюша побежала в комнату за Машей, вернуласьс ней на руках. Трое в коридоре озирались профессиональными взглядами, одинзакурил.

Ксюша начала рассказывать, получалось сбивчиво и непонятно.Маша терлась личиком об ее грудь и тихо всхлипывала.

— Значит, вы не слышали, как он проник в квартиру. Проснулсяребенок, вы зашли в ванную, увидели там незнакомого мужчину, который умывался.А зачем он умывался? Если он пришел воровать, зачем бы ему умываться?

— Меня это тоже вначале смутило, но с другой стороны, онведь думал, что в квартире никого нет, а потому не особенно спешил, вспотел,решил умыться.

— А откуда вы знаете, что он думал, будто в квартире никогонет? Он вам это сказал?

— Разумеется, нет, — поморщилась Ксюша. Странные вопросыставили ее в тупик, но она решила, что милиционеры просто хотят как следует вовсем разобраться, — разумеется, он мне ничего не сказал. Я брызнула ему в лицоиз баллончика.

— То есть вы зашли в ванную с газовым баллончиком?

— Да нет же! Я схватила дезодорант, он стоял на полке. Онхотел меня убить, как вы не понимаете!

— Но вы только что сказали, что он думал, будто в квартиреникого нет. Не сходится, барышня, совсем не сходится.

— Ну не знаю я, что он там думал! — рассердилась Ксюша. — Ябрызнула ему в лицо дезодорантом, заперла дверь в ванную, погасила свет ивыбежала из квартиры. А потом увидела, как вышел он, и в руке у него былпистолет. Мы спрятались на детской горке, он нас заметил и шел с пистолетомпрямо на нас. Он даже стал подниматься по лестнице, но под ним проломилисьступеньки, а потом его спугнула сирена.

— Погодите, — поморщился милиционер, — до пистолета мы ещедойдем. Вы проверяли, что-нибудь пропало?

— Нет, я не успела.

— Интересная вы какая, девушка, — криво усмехнулся тот, чтобыл в штатском и задавал дурацкие вопросы, — в такой ситуации нормальные людипервым делом смотрят, что пропало. А вы вообще-то здесь прописаны? Можновзглянуть на ваш паспорт?

— Да, конечно. — Ксюша сунула руку во внутренний карманветровки, которая висела тут же, на вешалке, и протянула милиционерам паспорт.

— Так, понятно, Солодкина Ксения Михайловна… С пропиской всенормально. Положите-ка ребенка и посмотрите, пропало что-нибудь или нет.Проверьте деньги, драгоценности.

Ксюша послушно отправилась в комнату, уложила Машу. Конечно,тут же раздался усталый, слабый, но возмущенный плач.

— Сейчас, сейчас, малыш, я приду. — Она отправилась вкомнату Галины Семеновны, огляделась. Вроде ничего не изменилось. Где усвекрови лежат деньги, она все равно понятия не имела, а шкатулка сдрагоценностями стояла на туалетном столике. Ксюша знала, что там много всякихколец, серег и прочих ювелирных изделий с драгоценными камнями, знала также,что у шкатулки какой-то хитрый замок. Мельком подумав что-то про отпечаткипальцев, она попыталась осторожно открыть шкатулку. Крышка легко поддалась.Сверкнули разноцветные драгоценные камни. На глазок Ксюша не могла определить,что пропало и сколько, если вообще пропало. Шкатулка была почти полной. Однакозамок, скорее всего, взломали, потому что вряд ли аккуратная свекровь, уезжая,оставила бы ее незапертой.

Ксюша вернулась в коридор, где нетерпеливо курили уже всетрое, небрежно стряхивая пепел на паркет, и рассказала о деньгах идрагоценностях все, что могла рассказать. Из комнаты доносился жалобный Машинплач.

— Простите, я должна ее взять, я плохо соображаю, когда онаплачет. А вы, пожалуйста, пройдите вот сюда, в гостиную. — Она побежала заМашей, наспех закутала ее в одеяло, вернулась к милиционерам. Они расположилисьв креслах у журнального столика.

— Получается, у мужчины был ключ? — спросил милиционер вштатском, самый старший по возрасту и, вероятно, по званию.

— Получается, был, — кивнула Ксюша.

— Значит, кроме вас и ребенка, здесь еще проживают ваш муж исвекровь?

— Да.

— Где они?

— Свекровь отдыхает во Франции, муж на даче.

— А вы знаете всех знакомых вашего мужа?

— Конечно, не всех. Мы женаты только год.

— Понятно. Живете, значит, вместе. И как складываютсяотношения со свекровью?

— Нормально. При чем здесь наши отношения?

— Да так, к слову пришлось. Мужу-то сколько лет?

— Сорок.

— А вам, значит, девятнадцать. Ну и ну, интересно. Сами-товы с ребенком почему не на даче? Такая жара в Москве.

— Мне надо было показать дочку врачу, — судорожно сглотнув,соврала Ксюша. — Я вас не совсем понимаю, при чем здесь наш возраст и семейныеотношения? — тихо спросила она, но милиционер проигнорировал вопрос и произнесзадумчиво: