— Машуня, тише, пожалуйста, очень тебя прошу, — бормоталаКсюша, наблюдая сквозь маленькое оконце, как парень замер у подъезда иоглядывает двор.

Маша понизила голос, просто потому, что устала отсобственного крика, и судорожно всхлипывала, глядя на маму сверкающими от слез,обиженными глазами. А ночной гость все стоял у подъезда, вместо того чтобырвануть прочь, стоял и озирался, искал Ксюшу, вряд ли для того, чтобыизвиниться и объяснить, зачем влез в чужую квартиру. Вокруг не было ни однойживой души. Двор как будто вымер. Ксюше показалось, что взгляд незнакомцаостановился на деревянном домике, настоящая, жгучая боль стиснула все еевнутренности, стало трудно дышать. Они как будто глядели в глаза друг другу, ихразделяло метров пятьдесят, не больше. Она видела, что на плече у него виситнебольшая спортивная сумка, а в правой руке он держит нечто, очень похожее напистолет.

— Нет, Машуня, это чушь. У домушников орудия не бывает, —прошептала Ксюша и для убедительности слегка помотала головой, — я знаюсовершенно точно, я читала какую-то книжку, не помню, как называется, в общем,путеводитель по криминальному миру. Так вот, Машуня, там написано, чтоквартирные воры и убийцы — это люди совершенно разных профессий.

Маша перестала всхлипывать и сладко зевнула.

— Он ведь не совсем кретин, — продолжала нашептывать Ксюша,— он должен сообразить, что я уже вызвала милицию и сейчас здесь будет наряд.Большая красивая милицейская машина, а в ней трое, нет, четверо большихкрасивых милиционеров. У каждого пистолет, дубинка, наручники. Его поймают,повалят на землю, с ним обойдутся очень грубо, но справедливо. А потом мы стобой будем давать свидетельские показания. Так, ну все, ему пора. Слышишь,тебе пора, придурок, брысь отсюда, ну, пожалуйста, уйди…

Возможно, слишком панически прозвучала последняя фраза, иМаша, вместо того, чтобы задремать, стала медленно, угрожающе кривить губы.Глаза ее опять наполнились слезами. Обычно серьезному реву предшествовалаторжественная, очень выразительная пауза. Она длилась около минуты. Ксюшаувидела, как спокойно и решительно парень направился к горке, и теперь можнобыло отчетливо разглядеть, что в руке у него самый настоящий пистолет.

Маша, выдержав паузу, разразилась криком, и одновременносовсем близко взвыла сирена. Парень с пистолетом замер, а потом рванул прямо кгорке. Он подскочил к ступенькам. Ксюша уже не видела его, но чувствовала и,медленно развернувшись к фанерной стенке лицом, закрыла собой Машу. Детскийкрик сливался с воем приближающейся сирены. У парня были железные нервы. Домиккачнуло. Ксюша не услышала, а почувствовала сухой деревянный треск. За нимпоследовал мягкий удар. Ксюша зажмурилась и стала молиться.

Она не знала, сколько это продолжалось. Вой сирены дошел досвоего апогея и постепенно затих. Из звуков остался только Машинзахлебывающийся плач. Парня с пистолетом уже не было. Железа тревоги могла нетолько предупреждать об опасности, но умела сигналить отбой. Ксюша осторожновыглянула в оконце. Двор был пуст и совершенно спокоен. Ксюша почувствовала, чтоне может подняться на ноги, во-первых, они затекли, во-вторых, на неенавалилась омерзительная, дрожащая, какая-то желеобразная слабость. Она поняла,что выла не милицейская машина, во всяком случае не та, которую она ждала.Вероятно, это была случайная «скорая», промчавшаяся через двор в соседнийпереулок. Предстояло решить, что безопасней — остаться в своем ненадежномфанерном убежище, смотреть в, оконце и ждать обещанного милицейского наряда иливсе-таки вылезти, добежать до подъезда, подняться в квартиру, запереться назадвижку и ждать там.

— А если он только спрятался? — прошептала она Маше на ушко.— Он ведь, кажется, совсем псих. Он тоже понял, что машина не та, и теперьсидит где-нибудь поблизости, в кустиках.

Она осторожно выглянула в дверной проем со стороны лестницы.Из трех оставшихся ступенек две были сломаны.

— Так вот, оказывается, что затрещало. Злодей прыгнул,досочки не выдержали, — сказала Ксюша чуть громче. — Однако как мы с тобойбудем спускаться, Машуня? От горки остались только боковые перекладины, всередине пусто. Высота небольшая, метра полтора. Придется прыгать..

Поудобней прижав Машу к себе, она ступила на край иаккуратно спрыгнула вниз, между перекладинами горки, на мягкий влажный песок.Пространство от детской площадки до подъезда она пролетела за минуту и, толькооказавшись в лифте, обнаружила, что, прыгая, все-таки ободрала локоть оперекладину и посадила здоровую занозу в ступню.

Илья Никитич слушал лысую бомжиху, не перебивая. Онаговорила долго и вдохновенно. Ей хотелось рассказать о себе. А кому же нехочется? И поскольку такие благодарные слушатели, как следователь Бородин,встречаются крайне редко, Марина не могла остановиться.

История Марины Бочаровой оказалась простой и ужасной. Лет счетырнадцати хорошенькая бойкая девочка повадилась с компанией подружек ездитьиз скучного подмосковного поселка Катуар в Москву развлекаться и искатьприключений. Денег было мало, соблазнов много. Пошлявшись по центру, поплясавна дискотеках, посетив концерт группы «Ласковый май» или какой-нибудькинотеатр, девочки возвращались домой, ходили в школу. Субботних впечатленийхватало на неделю, потом опять требовалась подпитка, они садились в электричку,приезжали на Савеловский вокзал, оттуда на троллейбусе в центр. Когда былотепло, они часами просиживали на Пушкинской площади, у памятника, глазели напрохожих, обсуждали, кто как одет, охотно вступали в разговоры со всемижелающими.

Но желающих было мало. Несмотря на кофточки с блестками,тугие короткие юбочки, взбитые разноцветные волосы и густые слои макияжа,катуаровские девочки выглядели всего лишь разряженными, разукрашеннымипровинциальными подростками, жаждущими приключений, и особенного интереса ни укого не вызывали.

Иногда к ним подкатывали шумные наглые кавказцы, болталичто-нибудь противное, приглашали в кафе, иногда на них обращали внимание тихиеделовитые наркоторговцы, предлагали недорого вмазаться, но таких приключенийдевочки опасались. Хотелось чего-то красивого, яркого, непонятно чего. Впрочем,конечно понятно: больше всего на свете каждой хотелось познакомиться смальчиком, непременно москвичом, студентом, и чтобы получилась настоящаялюбовь. Каждой грезилась какая-нибудь киношная белиберда. Коктейли в полутемномбаре, медленный танец под Челентано или Джо Дассена, щека к щеке. Романтическиенестрашные злодеи лестно пристают к девчонке. Ее спасает благородный отчаянныйпарень, похожий на солиста модной группы. Потом по таинственному ночному городу(фонари, автомобили, запах дождя и бензина) парень и девушка идут, обнявшись, ион рассказывает ей, как одинок, как ждал всю жизнь ее одну, и они целуются напустом Тверском бульваре, а что дальше — совершенно не важно. Главное чтобы всевыглядело как в кино и было наполнено шальной и нежной эстрадной романтикой.