Увидев ее, Пирс нахмурился.

– Какого черта ты здесь делаешь? – резко спросил он.

«Проклятье». Он понял, что она подглядывает. Поморщившись, Александра встретила взгляд мужа, стараясь казаться спокойной.

– Я искала тебя, – сообщила она, подошла к корзинке с одеждой и наклонилась, чтобы дать ему полотенце. – Ты не пришел, и я забеспокоилась…

– Сейчас ты должна отдыхать в отеле, – перебил он ее.

– Но я не хочу отдыхать. – Только не сейчас, когда ей так много надо ему рассказать. Не сейчас, когда у нее накопилось множество вопросов, и первый из них…

Почему он бросил ее одну?

Пирс выхватил у нее полотенце и обвязал его вокруг бедер.

Уязвленная, Александра сделала шаг назад, потом еще один. Она поняла, что не привыкла к его раздражению, так же как к наготе. Она завороженно наблюдала, как вода струйками стекает по его шее, плечам и груди, исчезая в полотенце.

– Здесь небезопасно. – Все его тело, казалось, излучало что-то, непонятное для Александры. Рядом с ней он был великаном. Его шрамы, на которые она уже перестала обращать внимание, немного побелели, а черты лица застыли, словно Пирс пытался сдержать ярость, которую она всегда в нем чувствовала.

Девочке в ней хотелось отвернуться. Бежать. Спрятаться от его недовольства, его силы и жара, волнами исходившего от него, хотя он только что вышел из холодной воды.

Женщине в ней хотелось подойти поближе, попытаться усмирить грозного зверя.

– Я знаю, что существует опасность, – сказала она. – Поэтому я и пришла. – Ее ресницы затрепетали и опустились, скрывая глаза. – В последнее время я чувствую себя спокойной только рядом с тобой, – призналась она.

– Александра, – простонал он, нервно облизнув губы. – Ты сегодня могла пострадать, даже погибнуть. Мне никогда не приходило в голову, что нас ждет такая жизнь. Иначе я не сделал бы тебя своей герцогиней. Я редко пребываю в покое долго и никогда не путешествую по безопасным дорогам. У меня много врагов, и если ты останешься моей женой, они станут и твоими врагами.

– Не только у тебя есть враги, – проговорила она, не сразу осознав, что он сказал. И тут же встрепенулась. – Что ты имел в виду, сказав: «если ты останешься моей женой»?

– Мы еще не консумировали наш союз. – Создавалось впечатление, что он выговаривает слова с трудом. – У тебя есть выбор.

Он говорит об аннулировании брака?

– Ты хочешь, чтобы мы расстались? – ахнула она.

– Скажи мне, жена: те несколько дней, что мы жили вместе, ты видела лишь грязь, врагов, трудности. Из-за меня ты сегодня… Стоит ли игра свеч?

– Ни минуты в этом не сомневаюсь, – уверенно заявила она. – Знаю, мы вместе всего девять дней, но все это время я чувствовала себя более живой, чем все последние девять лет. Эта жизнь мне нравится, я ее всегда хотела, неужели ты меня не понимаешь? Раскопки, грязь, кости давно умерших людей. Я тоскую о путешествиях, новых знаниях, приключениях. Мне кажется, это нас объединяет, разве не так? Конечно, хотелось бы, чтобы на нашу жизнь покушались не так часто, но во всем остальном… К тому же это все… – Она сжала губы.

«Моя вина».

Не в силах продолжать, она несколько секунд молча смотрела на мужа. Он до сих пор ничего не знает. Он понятия не имеет, что всякий раз, когда он спасает ее от очередной опасности, им угрожает ее прошлое. Сегодня ее друзья и ее муж могли погибнуть в тоннеле.

А один из друзей, возможно, все подстроил.

«Моя вина».

Ставший уже привычным вердикт ударил по Александре с силой приливной волны.

В чем она может признаться? Что должна утаить? Ее муж мог погибнуть. Он имеет право знать почему. Она обязана сообщить ему хотя бы что-то, если не все.

Но ведь это была не только ее тайна. Жан-Ив впервые за многие годы находится на родной земле. Его немедленно арестуют, если станет известно о его участии в убийстве де Маршанда. Франческа и Сесилия… кто знает, где они? Она не сможет сообщить им, если дела пойдут вкривь и вкось.

Если она расскажет мужу правду, он защитит ее. Он, вероятно, знает, что делать.

Если она расскажет мужу правду, он отреагирует, как любой мужчина, – лишит ее контроля. Он разрушит хрупкое равновесие, которое она тщательно хранила все эти годы, обострит ситуацию, обречет ее друзей и погубит себя.

Не исключено, что все сложится еще хуже.

Если она расскажет мужу правду, он осудит ее, передаст властям и аннулирует их брак. После этого он быстро – в этом можно было не сомневаться – найдет новую жену, девственницу, которая родит ему сколько угодно наследников.

Александра всмотрелась в лицо мужа и увидела в его глазах надвигающуюся грозу – точно такую же, как та, что собиралась черными тучами в северной части неба.

Нет, он, конечно же, этого не сделает. Он не предаст ее после клятв, данных у алтаря, после наслаждения, которое он ей доставил.

Она чувствовала прочную нить, протянувшуюся между ними, и хотела верить, что он не захочет ее разорвать.

Завтра они поедут в Гавр, и она получит деньги. Александра надеялась, что сможет выторговать новые условия у своего мучителя. Она, наконец, узнает, кто ее шантажирует и какова его конечная цель.

Если потребуется, она была готова принести себя в жертву ради своих подруг. Ради мужа.

Он постоянно говорил о доверии. Возможно, она может выказать немного доверия ему?

Охваченная агонией нерешительности, Александра сильно прикусила нижнюю губу.

– Я… я хотела поговорить с тобой о раскопках…

– Я говорю не только о раскопках, Александра, – прорычал герцог и раскинул руки, демонстрируя ей свою массивную фигуру. Почти обнаженную. – Я требую честного ответа…

– Я как раз пытаюсь тебе сказать…

Но он ее не слышал.

– Я тебе нужен такой? – Он шлепнул ладонью по своей груди. – Без всего. Ты будешь моей женой, даже если не будешь герцогиней? Станешь ты откапывать меня голыми руками, если тебе не нужен будет наследник как условие доступа к моему состоянию? Ты останешься со мной, даже если те, кто хотят получить то, что принадлежит мне, решат использовать любые средства? Потому что, если ты пострадаешь, не думаю, что я смогу…

– Да, черт бы тебя побрал! – прошипела она, понимая, что они говорят о разных вещах, однако он должен успокоиться, чтобы выслушать ее. Если он хочет правды, пусть ее получит. – Ты большой, заносчивый, раздражительный и злой, а я… я больше всего на свете хочу провести рядом с тобой каждую секунду своей жизни. Так что умерь свою властность и, наконец, выслушай меня.

Но Редмейн схватил ее в объятия и заставил замолчать сильным, почти грубым поцелуем. Его поцелуй был жадным, требовательным и собственническим. Ее губы приоткрылись, и в рот вторгся его уверенный язык.