Наконец, X поправка связана с либеральным требованием «минимального правительства». «Узкое» толкование Конституции было одним из основных требований антифедералистов. Э. Джерри озвучивал общепринятый в то время тезис: «Доверие [к правителям] — дорога к тирании»[955]. Пенсильванский «Centinel» ссылался на главный авторитет ратификационной кампании: «Знаменитый Монтескье в своем „Духе законов“ говорит, что „рабству всегда предшествует сон“»[956]. Классик «истории идей» Б. Бейлин прекрасно показывает, что власть в воображении американцев принимала монструозные формы. Ее изображали чем-то агрессивным, склонным к экспансии. Она неизменно угрожала свободе и праву. Среди метафор власти в американском дискурсе XVIII в.: океан без видимых берегов, пожирающая пасть, хватающая рука. Жажда власти считалась неотъемлемой чертой человеческой природы, которую нельзя уничтожить[957]. Это и порождало всепоглощающий страх той эпохи перед злоупотреблением властью и столь же универсальное стремление поставить последнюю под контроль. Конституция в воображении антифедералистов была чем-то вроде Змея Горыныча. Ньюйоркцу Меланхтону Смиту, например, она виделась «грозным и ужасающим чудищем огромной силы, с железными клыками, которое пожирает, раздирает на куски и попирает останки ногами»[958]. В качестве противоядия Массачусетс и Нью-Гэмпшир потребовали: «Следует прямо заявить, что все полномочия, прямо не делегированные вышеупомянутой Конституцией, вновь передаются отдельным штатам, которые их осуществляют»[959]. «Узкого» толкования Конституции требовали антифедералисты Виргинии, Нью-Йорка, Южной Каролины[960].

Федералистов все это раздражало безмерно. Джедедия Хантингтон (Коннектикут) доказывал: «Конфедерация была создана, когда наша страна стенала под дланью деспотизма. И, кажется, главной целью ее создателей было сформировать правительство государства, не доверяя ему абсолютно никакой власти»[961]. «Гражданин Филадельфии» (П. Уэбстер) писал: «Чем сильнее правительство, тем большую защиту оно способно предложить нам и тем больше наша безопасность под его властью». Он сравнивал боязнь сильного правительства с поведением человека, покупающего хромую лошадь, потому что здоровая может понести, и живущего в палатке, потому что большой дом может рухнуть и похоронить его под развалинами[962]. В любом случае, X поправка подтверждала: «Полномочия, не делегированные Соединенным Штатам настоящей Конституцией и не запрещенные для отдельных штатов, сохраняются соответственно за штатами либо за народом»[963]. Она завершила оформление разграничения полномочий внутри американской федерации.

Конституция США предельно лаконична, и при этом ее текст чрезвычайно емкий. Открывающая ее краткая формула «Мы, народ Соединенных Штатов» для современников включала три возможные интерпретации. Для федералистов это было утверждение принципа народного суверенитета и констатация заключения общественного договора. Для антифедералистов та же коротенькая фраза несла в себе угрозу ликвидации штатов как самостоятельных территориальных единиц. В тексте Конституции были отражены принципы, уже опробованные в ходе государственного строительства в штатах. Некоторый вклад в творение Филадельфийского конвента внесли важнейшие английские конституционные акты, такие как Великая хартия вольностей и Билль о правах 1689 г. Теоретической основой всей конструкции стало центральное произведение Ш. Л. Монтескье «О духе законов». В Конституции использованы предложенные Монтескье особенности разделения властей. Его характерная черта — преобладание исполнительной власти (а не законодательной, как у Локка). Отдельные положения, как, например, организация импичмента, полностью совпадают с теоретизированием «Духа законов». Федеративное устройство США, впервые созданное «отцами-основателями», было тесно связано с дискурсом географического детерминизма. Из-за предполагаемой невозможности создать республику крупных размеров «отцы-основатели» вынуждены были прибегнуть к теории конфедеративной республики, которую можно найти у того же автора. Но поскольку конфедерация была на опыте найдена неэффективной, «отцы-основатели» на основе теорий Монтескье создали совершенно новую концепцию федерализма.

Революция XVIII в. дала мощный импульс развитию США. Ее идеология стала основой единства американской нации. Она строилась на европейских по происхождению ценностях Просвещения. Таково, в частности, представление о естественных и неотъемлемых правах человека, равно принадлежащих каждому. Просветительская эпистема, сформировав важнейшие аспекты национального этоса и государственности, способствовала переходу в фазу национального становления, в которой американская цивилизация получала новое сущностное наполнение, пройдя процесс самоидентификации. Разумеется, идеи европейского и собственно американского Просвещения видоизменялись, препарировались применительно к новым историческим условиям, к модернизации страны на буржуазных началах.

Американская революция расчищала путь для формирования рыночной модели либеральной демократии, становления буржуазного общества и государства, в котором личности-индивидууму предоставлены самые широкие возможности для развития энергии, предпринимательства, реализации стремления к обогащению. Востребованными остаются идеи А. Смита о свободной рыночной экономике, изложенные в его классическом труде «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776 г.) и Б. Франклина об индивидуалистическом стремлении к богатству: «Пахарь, стоящий на ногах, выше джентльмена, стоящего на коленях»[964].