— Я уже об этом подумал. Сделаю. Николай Иванович, у вас что-то еще?

— Да, вот, — Токарев достал несколько листков, соединенных скрепкой. — Пришла экспертиза слепков протектора, полученных 19 февраля с места захоронения первых трупов, близ села Гавриловка. Это шипованная резина 235 на 70 «эр 16» производства финской компании «Нокиан».

— И что? — Мещанов посмотрел на Токарева.

— Ничего. Такая же резина как раз установлена на УАЗе бандитов, то есть в том военном городке с большой долей вероятности была именно эта машина. Сделаем сравнительный анализ — поймем. Кстати, госномера поддельные. Брошенный бандитами автомобиль — двойник московского «Патриота», принадлежащего честному и законопослушному лицу, — он вздохнул. — У нас слабая, как мне видится, доказательная база. Вот в чем дело. Работаем, гоняемся, а в суд-то особо нести нечего.

— Николай Иванович прав, — снова вступила Томилина. — Если откинуть нашу суету с погонями и перестрелками, картина вырисовывается достаточно сложная. Предлагаю обсудить этот момент.

Сотрудники согласно закивали.

— Что мы имеем против Баженова? На него четко указывает Эдуард Свекольников, как на того, кто покушался на его жизнь. Это — раз. Свекольников же старший видел его с Комедией, то есть с Абрамовым, в бане и слышал разговор. Это — два. Он же видел Баженова с врачом Андриановским. И третье. В оставленном на месте перестрелки УАЗе следов Баженова нет, но на пленке, в которую завернуты трупы, полно его пальцев. Кстати, Николай Иванович, что дал осмотр квартиры Аникиной Зинаиды Александровны по отпечаткам?

— Имеются отпечатки Баженова и Дудника. Естественно, самой хозяйки и ее родственников. Полно и других, идентифицировать которые пока не удается.

— В принципе, на Баженова богатый материал, осталось его задержать. Есть основания предполагать, что он участвовал в перестрелке и именно от его выстрелов погиб Солнцев, но конкретных, неоспоримых фактов, указывающих на это, мы в суд пока предоставить не можем. Дальше. Абрамов, он же Комедия. В брошенном УАЗе с четырьмя трупами полно его отпечатков, но на трупах и в квартире он не отметился вообще. В суде, если мы его все-таки задержим, он объяснит, что машину угнали. И всё! Третий участник банды — Дудник. Отпечатки пальцев Дудника имеются на трупах из УАЗа, на пленке, в квартире и в салоне автомобиля. Кроме того характер ранения в правую руку совпадает с описанием из показаний Романа Свекольникова. Отпечаток ботинка с подоконника в больнице соответствует протектору на обуви Дудника. Его опознал Свекольников-старший — как человека, устроившего стрельбу в больнице. Он же, со слов Романа Свекольникова, заходил с какими-то документами в нотариальную контору Пикуло, что само по себе ничего не доказывает. Но, к сожалению для следствия, он убит Солнцевым и показаний дать не сможет. Не факт, кстати, что нотариус был в это время внутри. А если и был, то что в этом противозаконного? Пикуло мы могли бы связать с делом. Если трупы из схрона будут опознаны, если установим их прежние адреса, выясним, что квартиры убитых проданы при содействии этого нотариуса, тогда только что-то можно развернуть. К Андриановскому вообще не подберешься. Старики сами к нему приходили, сами записывались. В общем — вы понимаете. Никаких связей между перечисленными лицами по их предыдущей деятельности не выявлено, стало быть, и общих знакомых, которых можно было бы опросить, мы не имеем. Такова наша диспозиция, господа офицеры.

— То есть нам позарез нужны Абрамов или Баженов, лучше оба, — подхватил Шаров. — Нужен тот, кого мы сможем расколоть на чистосердечное, кто даст показания и доказательства. В противном случае, учитывая странное исчезновение Бабина и его неизвестного брата, обвинение выглядит достаточно противоречивым и невнятным. Даже результаты по протектору нам не слишком помогут. Невнятным — в том числе и потому, что не удастся привлечь Андриановского и Пикуло, а без них схема преступления рассыпается, — далее подполковник принялся рисовать на бумаге кружочки, в десятый раз проговаривать схему преступления.

— Вы все верно сказали, Иван Иванович. Именно такая версия, в качестве основной доведена руководству главка и прокуратуры. Слабые моменты: история с квартирой Бабина не вписывается в схему — и свидетель Роман Свекольников.

— А что с ним? — оживилась Томилина.

— Он странный, — пояснил Мещанов. — Несколько экзальтированный на религиозной почве. Если начнет выступать в суде, произведет неадекватное впечатление, чем может поставить свои показания под сомнение. Тем не менее нам с вами ничего не остается делать, как продолжать напряженно работать. Сейчас самое главное — задержать Баженова и Абрамова. Учитывая ситуацию, Баженов нам интереснее. Напомню, что обстановка вокруг расследования поменялась. Представители прессы активизировались, руководство города наседает, контроль главка МВД и Прокуратуры становится все жестче и нетерпеливее. Сами понимаете, испытывать терпение начальства долго нельзя, оно не железное. Так что — работаем. Николай Иванович, прошу сегодня предоставить мне план мероприятий, утвержденный подполковником Шаровым, — москвич поднялся, демонстрируя окончание совещания и решимость возглавить все будущие успехи. — Товарищи, никуда они не денутся. Найдем. Настоятельно прошу при любом изменении обстановки, появлении каких-то идей немедленно сообщать мне. В конце каждого дня отчет о проделанной работе Иван Иванович предоставляет мне письменно. Спасибо, все свободны.

Последний вечер календарной зимы. Завтра будет март. Ничего в природе не поменяется, но восприятие мира станет иным. Токарев ехал домой, ощущая в душе необъяснимый подъем, то ли в преддверии смены сезонов, то ли предчувствуя окончание тяжелого дела. Он не сомневался, что они возьмут Баженова. Преступник должен быть где-то рядом. Он не оставит семью, пока не убедится, что его ищут. А может быть, и убедившись — не оставит. Новость о перестрелке уже попала в телевизионные новости, газеты и Интернет, но ни имен, ни примет преступников СМИ не сообщали. Следователь прокручивал события, разговоры последних дней, пытаясь вычленить информацию о Баженове. Вроде бы Эдуард Свекольников что-то говорил о конспиративной квартире. Что говорил? Надо позвонить.

Обменявшись приветствиями, мужчины перешли к делу.

— Надеюсь, Эдуард, вы понимаете, что я звоню не только справиться о вашем самочувствии, хотя это важно.

— Понимаю. И догадываюсь, что на самом деле вас интересует — где может скрываться Паша Баженов? Вы ведь его ищите, верно?

— Верно. Все-то вы понимаете. Есть мысли? Важны самые, может быть, мелкие сведения.

— Ясно. Я думал об этом, и мысли кое-какие появились. Знаете, Николай Иванович, а ведь у Пашки где-то есть квартирка для развлечений.

— Знаю, слышал.

— От кого?

— От вас же. Вы говорили, когда я навещал вас в больнице в субботу.

— Действительно? Я не помню. Это, наверное, лекарства. Говорю, а потом не всегда могу вспомнить, что и кому говорил. Замечал уже такое.