— Что ж, — вздохнул Очко, —долг интеллигенции — помогать народу. Ну-ка, служитель правопорядка, чуть всторонку.

Городовой отодвинулся насколько мог, а валетне спеша поднял нож, готовясь к броску. Сейчас сверкнёт стальная молния, и небудет больше Эраста Петровича Неймлеса, американского инженера.

“Кольт” валялся на полу в двух шагах отгорловины и посверкивал воронёной сталью, будто подмигивал Сеньке: что, Скорик,слабо?

А, была не была, двум смертям не бывать, однойне миновать!

Он кинулся к револьверу, схватил его и какзаорёт:

— Стой, Очко! Жизни лишу!

Тот обернулся, редкие брови удивлённо поползливверх.

— Ба, явление седьмое. Те же и Скорик.Зачем ты вернулся, дурашка?

— Эй, малый! — зачастил жавшийся кстене пристав. — Не вздумай! Ты не знаешь — тут стрелять нельзя, обвалбудет. Завалит вчистую!

— Обвал!!! — вдруг пронзительно крикнулЭраст Петрович.

В то же мгновение раздался грохот, куча землии щебня, загораживавшая дверной проем, шевельнулась и обрушилась. Под истошныйвопль пристава из завала выпросталась плотная, коренастая фигура в чёрном.Упругим шаром она выкатилась на середину сокровищницы и с воинственным клёкотомкинулась на валета.

Маса!

Вот уж чудо так чудо!

Эраст Петрович немедленно воспользовалсязамешательством врагов: Князь отлетел в одну сторону, Упырь в другую. Из лапБудочника инженеру, правда, вырваться не удалось, и после короткой борьбы обарухнули наземь, причём городовой очутился сверху и пригвоздил господинаНеймлеса к земле, по-прежнему крепко держа его за запястья. Однако теперь Упырьи Князь помогать Будочнику не стали — ненависть друг к другу оказалась сильней.Сцепившись, фартовые покатились по земле.

Очко швырнул нож в японца, но тот успелприсесть. Так же легко Маса увернулся от второго и третьего ножа. Однакоопустошив свой манжетный арсенал, валет не угомонился — откинул полу длинногосюртука, и Сенька разглядел прикреплённую к брючному ремню деревяннуютросточку.

Что у Очка в трости, Скорик помнил — длиннющаязаточка под названием “шпага”. Не забыл он и про то, как лихо управляется валетс этой страшной штуковиной.

Заложив левую руку за спину и выставив вперёдногу, Очко засеменил вперёд, высвистывая клинком сверкающие круги. Масапопятился. Ещё бы, с голыми-то руками!

— Стрельну! Сейчас стрельну! —закричал Сенька, но никто на него даже не оглянулся.

Он стоял, как дурак, с заряженным револьвером,а все на него плевали с отхарком, каждый был занят своим делом: Будочник сиделна инженере и всё норовил припечатать его в лицо своим чугунным лбом; Князь сУпырём рычали и взвизгивали, будто два осатаневших кобеля; Очко загонял в уголМасу; Смерть пыталась стащить городового с Эраста Петровича (только куда ейпротив такого бугая); полковник очумело озирался по сторонам, выставив вперёдсвой нож-попрыгунчик.

— Что встал, собакородие?! —прохрипел Будочник. — Вишь, одному мне не сладить! Режь его! Промеж собойпосле разберёмся!

Подлый пристав — ещё слуга законаназывается! — послушался, кинулся резать лежащего. Оттолкнул Смерть,замахнулся, но она вцепилась ему в руку.

— Да смотрите же на меня, гады! —плачущим голосом закричал Сенька, потрясая “кольтом”. — Щас как пальну —всех к бесовой тёще завалит!

Солнцев перехватил нож левой рукой, не глядяткнул Смерть остриём в бок — та осела на пол. Лицо у ней сделалось удивлённое,точёные брови поднялись кверху, будто от некой радости. Она осторожно прикрыларуками раненое место, и Сенька с ужасом увидел, как меж её белых пальцевзаструилась кровь.

— Подвинься, черт! — выдохнулпристав, опускаясь на колени. — Сейчас я ему в шею!

И стало Скорику всё равно. Пускай святаяТроица всех тут подавит, раз такие дела. Он выставил вперёд револьвер и нецелясь нажал на крючок.

Оглох сразу, даже выстрела толком не слышал —просто заложило уши, и всё. Из ствола скакнул язык пламени, голова полковникаотчаянно мотнулась в сторону, словно указывая некое направление, и тело тут жепоследовало указанию — именно в ту сторону и повалилось.

Дальше всё закончилось очень быстро, в гулкойи страшной тишине.

Потолок-то ничего, не обрушился, только пыльнемножко осыпалась. Зато Эрасту Петровичу удалось выдернуть у оглянувшегося нагрохот Будочника левую руку. Этой рукой инженер распорядился следующим образом:сжал в кулак и коротко ударил городового пониже подбородка. Будочник тольковсхрапнул, да и бряк набок, чисто бык на бойне.

Сенька повернулся в другую сторону — застрелитьуж заодно и Очка, пока своей тыкалкой Масу не пропорол. Но обошлось безСкорикова участия. Загнав сенсея в самый угол, валет, как разжатая пружина,выбросил вперёд руку со шпагой и по всему должен был бы пришпилить японца кстенке, но клинок со звоном ударился о камень — Маса скакнул влево и плеснулрукой. Из руки вылетело что-то маленькое, блестящее. Очко вдруг закачался,будто ватная кукла. Вяло потянулся к горлу, но не достал — руки у него обвисли,колени подогнулись, и валет рухнул навзничь. Голова запрокинулась, стало видно,что в горло глубоко впилась стальная звёздочка с острыми краями. Вокругдиковинной штуки пузырилась тёмная кровь, а сам Очко лежал тихо, тольконемножко дёргал ногами.

И Князь с Упырём тоже больше не брыкались, пополу не катались. Сенька пригляделся, увидел, что затылок у Упыря пробитый,весь в тёмных вмятинах от кастета. Располагался пробитый затылок аккурат там,где полагалось быть Князевой глотке. Выпученные глаза бывшего Сенькиногоненавистника неподвижно пялились в потолок. Вот те на: сколько раз грозился,что глотку порвёт, а самому её и перегрызли. Напился-таки Упырь Князевой крови.Пожрали пауки друг дружку…

Про всё про это Сенька думал, чтоб не думатьпро Смерть. Даже смотреть в её сторону не хотел.

Когда же все-таки воровато оглянулся, онасидела, прислонясь к стене. Глаза закрыты, лицо застывшее, белое. Скорикбыстрей опять отвернулся.

Понемногу звенящая тишина отступала. Сталослышно, как икает Будочник, как кряхтит Маса, выдёргивая из валетова горла своючудо-звёздочку.

— Не обвалился потолок-то, — сказалСенька инженеру дрожащим голосом.

— С чего бы ему обваливаться? —просипел Эраст Петрович, вылезая из-под тяжёлой туши городового. — Туттакая кладка, т-тысячу лет простоит. Уф, в нем, пожалуй, пудов восемь… Что стоишь,Сеня? Помоги даме подняться.

Не видал, значит, господин Неймлес, какпристав её ножом-то.