Пассажиры покинули вертолет и вошли в здание рядом с посадочной площадкой. Внутри они наскоро поели, сходили в туалет и сменили горные ботинки на обычные.

– Прогулка не закончилась, – пояснила Приска. – Тут близко.

– Близко – это сколько? – поинтересовалась Мэри, чувствуя раздражение и тревогу. Ноги подсказывали, что из них выжали все до последнего.

– Шесть километров. Недалеко.

– И подъем на двести метров, – добавил Томас, словно поправляя Приску. Мол, если даешь информацию, раскрывай ее полностью.

Мэри прикусила язык и промолчала. Она валилась с ног. Покой нам только снится.

Группа вышла из здания незадолго до полудня. Солнце выглядывало из-за нависающего гребня плотины. Самая высокая плотина Швейцарии, пятая по размерам в мире, сообщили ей. Почти триста метров высотой.

Слава богу, на западном склоне рядом с плотиной ждал вагон канатной дороги. Группа погрузилась и быстро взмыла вверх, откуда открывался великолепный вид на вогнутую плотину. От смены высоты заложило уши. Трудно представить, кому могло взбрести в голову устраивать плотину в таком месте, перегораживать узкое глубокое ущелье бетонной стеной высотой триста метров.

Они вышли на верхней площадке канатной дороги и двинулись по туннелю, открытому с одной стороны, как галерея, с видом на водохранилище. Вода имела цвет антифриза для радиаторов.

Выйдя из туннеля, группа оказалась в неглубокой впадине. Еще один каньон, вырезанный ледником. Тропа тянулась по дну ущелья вдоль бормочущего ручья. Мэри едва переставляла ноги. Следовало признать: идти было намного легче, чем в горных ботинках с кошками, но запал иссяк. Она умоталась. Ей было немного стыдно, что охранники даже не запыхались. Чертовы швейцарцы со своими чертовыми горами. На лыжне ее обгоняли даже трехлетние дети, катавшиеся без палок, чего уж удивляться, что ее телохранители лазают по горам как альпийские козы. Они у себя дома. Тропа покрыта каменной крошкой. Склоны с зеленой травой на берегах ручья. Выше травы – скальные стенки, слева высокая, справа низкая. Все выше и выше. Скрежет зубов. Размягчающая кости слабость.

Тут Мэри заметила, что с правой от нее стороны в ручье текла вода темно-коричневого цвета. Она присмотрелась. Быстрый поток был на самом деле прозрачен, зато все дно ручья устилали ржавые гвозди. Гвозди, болты, шайбы, гайки, уголки и прочая железная хозяйственная мелочь, сплошь облепленная густой темно-коричневой ржавчиной. Ржавчина покрывала дно плотным слоем наподобие ракушек или морских ежей. Вид был настолько нереальный, что Мэри не могла поверить своим глазам. Она даже заподозрила, что ей это померещилось с усталости.

– Что за чертовщина? – спросила она, показав пальцем.

Спутники лишь пожали плечами.

– Осталось со старых времен, – ответила Приска.

– С каких?

– Скоро увидите сами.

Они перевалили через возвышенность и оказались в круглой, глубокой выемке с отвесной скалой слева и зеленым альпийским лугом справа. Дно выемки заросло травой и было усыпано камнями разной величины – от маленьких до размера с дом. Самые крупные напоминали ирландские дольмены. Присмотревшись, Мэри обнаружила, что не все камни настоящие, под них были замаскированы бетонные кубики с гладкими стенами без дверей и отличий.

Осмотревшись вокруг еще раз, Мэри заметила три высеченных в южном склоне огромных портала, прикрытых бетонными задвижками, каждый пятнадцать-двадцать метров в высоту и почти столько же в ширину. Как и квадратные постройки на дне выемки, ворота выглядели совершенно безлико.

– Что это? – спросила Мэри.

– Военный объект, – коротко объяснила Сибилла.

– База ВВС, – добавила Приска, махнув на гигантские задвижки, как если бы смысл сказанного был и так понятен.

– Гражданских лиц на эту точку вообще-то не пускают, – объяснили опекуны. – Сюда вообще никого не пускают.

– А нас пропустили? – уточнила Мэри.

В гигантских воротах открылась маленькая бетонная дверь, которую Мэри сначала не заметила.

Министр проследовала за провожатыми в чрево горы. Она сообразила, что ее доставили на одну из секретных баз ВВС Швейцарии. Приска погрузилась в нехарактерное для нее молчание. Слухи о таких местах раньше доходили до Мэри, да и все их слышали. Установки точечного запуска реактивных самолетов, наследие холодной войны, предназначались для отражения вероятной советской агрессии. В случае вторжения советских танков в склонах гор открылись бы огромные ворота, из них начали бы вылетать – как стрелы из лука Вильгельма Телля – швейцарские боевые самолеты. Швейцарцы помешались на самообороне, им это не впервой.

Что интересно, самолеты так никуда и не делись, ждали на пусковых установках. Небольшие машины с короткими крыльями и сильно выступающим фонарем скорее напоминали крылатые ракеты. Авиация вчерашнего дня, реквизит к старому фильму о Джеймсе Бонде. По сравнению с новыми крылатыми ракетами эти самолетики выглядели как жалкие шлюпки среди яхт. Ни дать ни взять музейные ирландские дубинки-шилейлы.

Увы, в секретную горную крепость Мэри загнали новые методы ведения войны. Она догадалась, что швейцарцы защищали не только ее или ее министерство, атаке подверглась вся Швейцария. Это можно было понять из разговоров окружающих. Один из них признал, что покушение на министерство – лишь часть более обширного нападения. Вирусы нарушили работу не только компьютеров в министерстве Мэри, но и в других агентствах ООН, расположенных в Швейцарии, а главное – местных банков. Объявлено чрезвычайное положение, страна перешла в режим военного времени, пока что война велась новыми, невидимыми средствами и по большей части – в сети, но атаки дронов и высокоточных ракет тоже нельзя было исключить.

А потому Министерство будущего обороняли как Швейцарию в целом. Крепость-музей в горах наводила на мысль, что швейцарцы намерены обороняться всерьез. «Мы маленькая страна, а мир большой, – объяснил швейцарский военный, провожавший ее по длинному туннелю к спрятанному в недрах горы конференц-залу. – Время требует нестандартных действий». Спутник наконец представился: министр обороны Швейцарии.

Подавив стон облегчения, Мэри присела за длинный стол вместе с группой официальных лиц. Какое наслаждение просто сидеть, в ногах пульсировала усталость. Министр огляделась: зал широкий, с низким потолком, длинная боковая стена из гнейса – часть скалы, но обтесанная и отшлифованная, точно полудрагоценный камень. Потолок из какого-то белого керамического материала сиял матовым светом.

Мэри ощутила жжение на коже, она явно обгорела на солнце и была покрыта дорожной пылью. Она вытерла лицо. «Alpenverbraucht, – прошептала Приска, – альпийский ступор». Одного взгляда было достаточно: все за столом видели, каково ей сейчас, и были хорошо знакомы с этим ощущением. Все эти люди побывали в ее шкуре и понимают ее состояние.

Один из присутствующих рылся в бумагах и смотрел на телефон, словно чего-то ожидая. В зал одной группой вошли семь человек. Федеральный совет, вдруг дошло до Мэри. Главы всех семи федеральных департаментов!