и старался много о нем не думать, ведь он перестал быть моей заботой. Но видеть, как реагировали на него эквилибрумы, — совсем иное дело. Это заставляло вновь вспоминать о том сражении, когда мы оказались между просыпающимся Гортрасом и Апогеем Бетельгейзе. И спасение наше до сих пор смотрелось невероятным чудом.

— Темный только приходил в себя, — выдохнул я, стараясь затолкать в самый дальний угол памяти черные дыры немигающих глаз. — Там был Антарес, а еще Бетельгейзе. Но не все ушли оттуда целыми. Сара пострадала.

Обервеза туманно кивнула, глядя шестью глазами в пол.

— Да, это определенно могло нанести душе подобный вред, хотя удивительно, что после встречи с ним она осталась жива. Впрочем, как и все, кто там находился. Твоей подруге повезло, что она смогла зацепиться за тебя.

— Но почему именно я?

— Вы связаны. Клятвой, вероятно.

— Но я не один могу ее видеть, так? — уклончиво спросил я, вспоминая о Грее. — Может ли кто-то притянутый творить зло над ней?

Но Обервеза покачала головой:

— Обращение даже к находящейся в Параорбисе душе из мира живых затрачивает огромные эфирные ресурсы, так что это почти невозможно. Но Параорбис сталкивает оказавшиеся в нем души в своем хаосе, если при жизни они были связаны. Чем сильнее связь, тем четче они друг на друга влияют.

Но Грей не мертв, в этом я был уверен на сто процентов. Он продолжал разрушать весь наш мир и, к сожалению, сдохнуть никак не мог. Но кто знает, что Шакара сделала с его телом? Вдруг теперь он был способен обмануть всю местную эзотерику?

— Я открою тебе дорогу, — сказала мне Обервеза. — Это несложно. Для меня. Для тебя… Советую трижды подумать.

— Тебе вообще лучше раз десять прикинуть, — посоветовал Габиум.

Сердце заколотилось. Я не думал, что договориться будет так просто.

— Я готов на все. Абсолютно.

Я не знал почему. Но чувствовал, что обязан вернуть Саре долг. Она заслужила второй шанс.

— Тогда следуй за мной.

Обервеза вновь обратилась пылью и скользнула в просторный коридор.

— Хорошая работа, малой, — похвалил меня Габиум. — Я бы сказал, отличная. Тебя могли бы пинками выставить наружу. А ты был честен.

— Замечательно, — хмыкнул я, уже чувствуя себя усталым. — А что у нее с глазами?

— Ты про то, что их шесть, или про свет? Если про последнее, то это ее обличие — имаго. Копия реальной Обервезы со своей почти самостоятельной волей. Лично она к нам бы не вышла — сейчас, наверное, пребывает в трансе и общается с душами в сомниуме.

Обервеза вывела нас в новый большой зал, где обнаружился еще один круглый водоем, только намного больше предыдущего. И свет от него не исходил — сплошная серая масса. Рядом с ним стояли другие адепты культа.

Эквилибрумша уже стала материальной и обходила пруд по краю, сообщая остальным информацию. Они понимающе качали головами и рассаживались вокруг водоема. Над ним темнели ниши, кто-то молча наблюдал за нами оттуда. Тихая сакральная торжественность.

— Ты сам доберешься до необходимой тебе души. Она тебя притянет, — говорила Обервеза, расплетая руками сияющие пурпурные нити. — Я лишь дам проход. И хоть как-то уберегу.

— Спасибо и на этом.

Она приблизилась и обвязала нити вокруг моих щиколоток, пояса и запястий.

— Что меня там ждет? — спросил я.

— Все то же, что ты видел, но теперь ты сам непосредственно окажешься лицом к лицу с Параорбисом. Миром за гранью жизни и смерти. И будешь ему подвластен. Не задерживайся там. Иначе…

— Смерть?

— Верно.

Ну, разумеется.

Я кивнул. Обервеза вскинула брови.

— Тебя это не тревожит?

— Я уже привык, если честно, быть почти убитым. И отступать все равно уже поздно. Так зачем бояться?

— Хорошая философия, — кивнула она.

— Больше никаких наставлений не будет? — на всякий случай уточнил я.

— Всего пара. Торопись. И доверяй своей душе. Времени у тебя мало.

Я шумно выдохнул, готовясь к чему угодно. Обервеза указала мне на водоем, а сама присела рядом с ним, переплетая руки концами нитей, которые повязала на меня.

— Иди. Пусть планы Вселенной окажутся благосклонными.

Когда я сделал первый шаг в воду, в голове яростно задолбило.

Что я делаю? Что я, черт побери, делаю? Ради чего? Я же могу не вернуться!

Но каждое новое движение приносило все больше уверенности. Сириус говорил, что мне нужно было быть тише воды ниже травы. Не привлекать внимания и сидеть смирно. Но у меня был собственный путь, хотел он того или нет. В отрыве от Антареса и других эквилибрумов. Раз они все признали, что я один и сам по себе, тогда и вершить свою судьбу могу самостоятельно. Без оглядки на них. Помня лишь о тех, кто мне дорог и важен.

Пол уходил вниз, ледяная жидкость казалась слегка газообразной и в то же время липкой. Я погружался ниже, оглядывался на адептов и видел исключительно их спокойные сияющие глаза. Ноги уже едва касались пола, пока не оторвались от него совсем. Я заглянул под жидкость и тут же потрясенно вынырнул обратно.

Нет!

Нити отяжелели, как железобетонные плиты, и дернули вниз.

Глава XXIV

Лестница в небо

Вода сомкнулась над головой. Внизу простиралось космическое пространство. Лишь раз мне удалось всплыть обратно и краем глаза увидеть зал храма, но тело камнем шло на дно.

Я медленно тонул в полной невесомости, пораженно глядя в недра вечной черноты. А она смотрела на меня в ответ сотнями звездных глаз и разводами ярких туманностей. Падение в никуда, с задержанным от трепета дыханием. Ни вкусов, ни запахов, ни звуков. Только холод и стук крови в ушах.

Совсем один на всю бесконечность.

Что-то исказило звездный свет. Напоминало волны. Я следил за ними, а затем неуклюже повернулся как мог. И тогда темнота бесшумно разверзлась, исступленно уставившись на меня гигантским фиолетовым глазом. Так я и завис, совсем крохотный, перед ним. Перед взглядом самого мира. Маленькая соринка. А глаз требовательно взирал, будто ждал ответа на вопрос настолько простой, что озвучивать его не было смысла. Зрачок резко сузился, и сердце мое заколотилось быстрее. Вокруг начали открываться новые глаза — меньше первого, но все еще огромные.

Глаз медленно поплыл ко мне, и тогда в черни его зрачка я увидел собственное отражение: правильное, полузвездное и слегка зашуганное. Грань приближалась. Под ее гул я на всякий случай зажмурился и отгородился руками. Кожу обдало жаром, гравитация потянула вниз, наконец вернув органы в привычное положение.

Подошвы сапог коснулись земли. Вокруг простиралась моя душа из камня и зеркальных коридоров. Возле стен росли небольшие