class="p1">Вдруг небула напрягся и обернулся ко мне, словно почувствовал чужое присутствие. Под суровым взором его пустых глаз я подался назад и вывалился обратно на палубу.

— Не стоит просто так бродить где вздумается, малой, — просветил меня Габиум, поднимаясь следом. — Любопытство, как говорится, тихохватку сгубило.

— Кого?

Он жестом пригласил меня дальше, в отдаленную нишу, защищенную стеклянным потолком и окнами. Стоило нам сесть, как ладья плавно тронулась.

Я знал основы навигационной механики кораблей заоблачников: как сингулярные паруса захватывали лучи от космических объектов или же «струны» Тьмы и Света, как скользили по ним в любом направлении. Специально обученные эквилибрумы приводили в действие сложные манипуляции времени, почти мгновенно перемещаясь от одной координаты струны к другой, преодолевая целые световые годы за какие-то часы или даже секунды. Вверх, вниз, вправо, влево — куда угодно, если туда была устремлена энергия светил. Практически как кабинка на канатной дороге. А так как объектов во Вселенной было много, струн от них еще больше, и некоторые их потоки не всегда оказывались стабильны и прямы, на кораблях имелся штурман — лучший знаток струнной навигации, помогающий также выбирать безопасные места, чтобы перепрыгнуть с луча на луч без всяких катастроф с выпадением судна за точку горизонта.

Паруса загорелись, зацепившись за нужные струны Света. Ладья не гудела, а создавала постоянный легкий перезвон, под который мы устремились в пустоту. От перегрузок из-за скорости, на которой мы двигались, тело должно было раскататься на молекулы еще в самом начале. Но манипуляции уберегали. Даже ветра не было. Откуда ему вообще взяться в космосе? Лишь длинные вспышки света, размазанные по материи звезды.

Тут Габиум стукнул себя ладонью по лбу.

— Тарт! Совсем забыл. Ладно, это ты виноват, отвлек меня своей болтовней. Давай сюда правую руку.

Он достал небольшую коробку.

— Зачем? — забеспокоился я.

— Затем, что ты с вероятностью девяносто восемь и восемь вывалишься за точку горизонта в течение пары сивигот. С вероятностью один и два — прямо сейчас. Так что закатывай рукав.

Я нервно выдохнул и повиновался. «Выпадать за точку горизонта» звучало неприятно. Несмотря на то что эквилибрумы могли управлять реальностью на самых невообразимых уровнях, они все равно были вынуждены подчиняться многим законам физики, а про теорию относительности им особо забывать не стоило. У всего был общий таймлайн — временной горизонт. Он делился на горизонт прошлого и будущего, а также на точку горизонта — здесь и сейчас. Я слышал, конкретно вывалиться за ее пределы в иное время — верная смерть. Доказательств обратному не было. Потому эквилибрумы привязывали себя и даже целые полисы к точке горизонта относительно Временных Армиллярных плит, чтобы случайно не провалиться куда-нибудь в процессе обычного путешествия. Как плиты выглядят, чем конкретно являются и где находятся, я не знал. Но от них эквилибрумы отмеряли время по всей Вселенной.

Габиум взял меня за запястье. Был он в перчатках, а потому души я не видел. Заоблачник пинцетом вытащил из коробки крошечный черный камушек и положил его мне под сгиб локтя. Рука тут же дрогнула, все мышцы сократились, как от припадка. Я стиснул челюсти, зная, что лучше не возникать. Терпел болезненное жжение, с которым песчинка вживлялась в плоть. Когда все закончилось, она совершенно не чувствовалась, лишь оставила вокруг себя кружок неразборчивых символов на коже, да и те были столь бледны, что едва различались

— Да, малой, было бы неловко, вылети ты на пару Генезисов назад или вообще в межгоризонтное пространство, — хмыкнул Габиум, хлопнув меня по плечу. — Я бы сказал, что тебя в глаза не видел. Но хоть врать не придется. Пока что.

— Спасибо, — буркнул я.

— Пожалуйста. Надеюсь, что промедление никак не отразится на твоей связи с временным горизонтом Терры.

— Что? — похолодел я.

— Что?

Я недовольно нахмурился и отвернулся, застегивая рукав обратно.

— Как мы вернем назад Сару?

— На месте посмотрим, что там с твоей подругой, — сказал Габиум, пожимая плечами. — Да и ты сам с этим разбираться будешь, я лишь доставлю тебя куда надо. Понимаешь?

Габиум откинулся на спинку кушетки и вальяжно положил ногу на ногу. Он все щурился и улыбался, смотрел куда-то вперед. Странная звезда, я так и не понял, что о нем думать. Потому решил молчать до самого приезда, сколько бы дорога ни заняла, но Габиум вдруг задал вопрос:

— Так это ты, значит, таскал в душе великого луца Антареса?

— Возможно, — проворчал я, недовольный новой темой.

— И что, и как?

— Погано.

— Ну разумеется. Знаешь, как про него говорят: он же был легендой, великим мертвым Верховным, который вывел Свет из упадка. Свет дарующий и Свет карающий — это все про Антареса. Многие души жили с ним в одно время, но даже при жизни он уже стал мифом. Никогда не понимал, что же тогда в нем настоящего. Знаешь, а ведь мы с луцем Альдебараном неплохо так забегались, чтобы вытащить его с Терры и доставить к Бетельгейзе.

— Ты же работаешь на Поллукса.

— Да! Временами. А временами помогаю луцу Альдебарану. И еще паре интересных личностей. Скучно, знаешь, быть все время на одном комфортном месте.

— Но ты ведь преступник!

— Кто так сказал? Я просто душа по найму, только и всего. Делаю всякое.

— И видишь всякое?

Он наклонил голову к плечу, пытливо разглядывая меня.

— Зависит от дальнейшего вопроса.

— Ты знаешь… — я помедлил, пытаясь собраться с мыслями, — что такое Зеленый мор?

— Ого. Да уж, мастер Опаленный меня предупреждал, что у вас на Терре чрезвычайная ситуация.

Ни одна мышца на его лице не напряглась, да и душой он остался спокоен как камень.

— Возможно, и знаю.

— Так расскажи.

— А в чем смысл? Ты и так обо всем скоро узнаешь, разве нет? Какое я право имею лишать тебя удовольствия в собственном познании происходящего?

— Мои друзья сейчас в опасности, — процедил я, напрягшись. — Нам нужна информация…

— О, так они в опасности, а ты отправился в глубины Вселенной? Как интересно.

На мой раздраженный взгляд он лишь оскалился.

— Зеленый мор — ужасная штука. Не хотел бы я быть на планете, где он распространяется. Малой, скажу так: вы попали.

— Оно полностью аннигилирует пространство. Уничтожает не только атомную связь, но и сами атомы. Сжирает Тьму и Свет, не оставляя ничего. По законам Вселенной это невозможно — все куда-то должно деваться. И всегда должен быть эфир. — Я задумчиво согнулся и сцепил руки замком, продолжив рассуждать: — Мора боятся светлые. И темные, думаю, тоже, раз Ранорий подался на Терру как посол Магистрата.

— Так, какие выводы? — кивал Габиум.

— Он пугает обе Армии. Выходит за грани законов Вселенной.