Когда небо начало светлеть, Мрак ощутил неладное. Таргитайлежал на том же месте, только подтянул колени, но дальше виднелась лишьмедвежья шкура, под нею устраивались на ночь Олег и Лиска. Мешок волхва иоружие Лиски темнели на прежнем месте.

Мрак взвился на ноги, секиру держал на уровне колен. Воздухбыл холодный, сырой, трава от росы мокрая. Острые глаза различали в утреннейполутьме крупные капли, что усеяли каждый лист, — человеческих следов не было.Либо волхва и амазонку похитили неведомые силы, либо…

На Олега было страшно смотреть. Словно пропустили междужерновами, затем извозили в земле — в ссадинах, кровоподтеках, с повисшейрукой. Лиска поддерживала, ее нижняя губа дрожала, в глазах блестели слезы.

Таргитай ахнул:

— Недруги напали?

— Женщина — худший недруг, — изрек Мрак, в голосе оборотнязвучало облегчение. — Мы тут к бою готовимся, секиры точим, а он с девкой… Чтоона с тобой сделала, бедолага? Тебе бы попроще, не такую дикую!

Таргитай повернулся к Олегу:

— Что он говорит?

Олег скривился, на губах темнела корка запекшейся крови.

— Не спалось.

— Еще бы, — сказал Мрак саркастически, — с такой да спать?

— Не спалось, — повторил Олег, — я решил полетать малость.Тихо, темно, никто не смотрит, не лезет с советами…

Таргитай ахнул:

— Летал? И мне не сказал?

— Ты бы летать с ним не стал, — сказал Мрак. — Больно спатьлюбишь. А Олег ширял под облаками!

— А почему он такой побитый? — спросил наивно Таргитай. —Вряд ли это Лиска. Она хоть и рыжая, но Олег тоже рыжий…

— Это он о небесную твердь колотился, как козел о ясли.Воспарит, а его в темя — шарах! Он снова соколом ввысь, а небо-то твердое!Хляби держит — не мешок сена.

— Да ну, — не поверил Таргитай. — Может быть, с орламисталкивался в потемках?

— Тогда уж с совами, — сказал Мрак, — или с летучими мышами.Ладно, быстренько поели, день будет трудный.

— Хоть бы раз сказал, что день будет как день, — сказалТаргитай жалобно. — Мрак, ты же человек, хоть и волк!

Мрак хищно оскалил зубы:

— Я волк, хоть и человек!

После короткого завтрака Олег едва взобрался на коня,морщился. Мрак чем больше дергается за них, тем сильнее изгаляется, мужчине-дене пристало выказывать страхи. Вроде бы даже оскорбляет этим друзей, они жгерои, из любого болота выберутся!

Олег ехал молча. Таргитай изнылся от нетерпения, спросил уЛиски шепотом:

— Хоть ты расскажи! Он всякий раз брякался прямо из облаков?Или впотьмах столкнулся с таким же страшилищем?

Лиска сверкнула глазками:

— Таких больше нет!

— Да нет, не подрались чтоб в небе. Олег не больнодрачливый, он всегда старается договориться.

— А ты?

— Я первым никогда не нападу.

— Даже на врага?

— А у меня нет врагов, — ответил Таргитай.

Амазонка с удивлением посмотрела в его чистое лицо. Глазапевца были бесхитростные, открытые, полные доброты. Она не нашлась, что сказатьтакому удивительному человеку. Наверное, единственному на свете. Пустила конявперед, словно боялась заразиться.

В обед на бледные щеки Олега вернулся пока что дохловатыйрумянец. Мрак стреножил коней.

— Костер развести сумеешь?

— Я лучше взгляну, где ручей… И близко ли Агимас.

Мрак остро смотрел в его измученное лицо.

— Ты едва на ногах… Впрочем, ноги можно волочить по воздуху.

— Я так заморился, что уже ничего не боюсь.

Путешественники в молчании наблюдали, как человеческое теловнезапно потеряло форму. Из безобразного месива возникла прежняя чудовищнаяптица, забилась, стряхивая одежду, пробежала несколько шагов, упала,запутавшись, но портки наконец соскользнули. После трех мощных прыжковоторвалась от земли.

— Опять страшилище, — вздохнул Таргитай. — Лучше бы в орла…Или сокола.

— Тебе бы только выбирать, — ответил Мрак отстраненно, онпристально смотрел в небо, его кулаки сжимались, он покачивал их, повторяякаждое движение волхва. — Это ты у нас орел… который зачем-то деревья клюет, аОлегу такое… Неспроста. Что-то, видать, в нем есть такое, что магия вытащиланаружу.

— Ну да, — возразил Таргитай недоверчиво. — Олег у насовечка!

— Если овечку раздразнить, то и на волка кинется.

— Это ж как надо дразнить!

— А мы все уже раздразненные. По пятам гонится Агимас, сбоков сжимают охотники за черепами, а впереди точат ножи стражи Дерева. Кемугодно перекинешься.

Нелепая птица, если это все-таки птица, сделала полный круг.Таргитай рассмотрел длинный прямой клюв, а когда птица-зверь раскрыла его,блеснули острые как иглы зубы. С затылка шел гребень, переваливался по короткойтолстой шее на спину. Крылья были гигантские, а когда птица парила, распахнувих во всю ширь, солнце просвечивало сквозь тонкую кожистую пленку. Внутритемнели кости и толстые жилы. Лапы чудовище прижимало к пузу — чешуйчатые, сжелтыми когтями, снизу блестели чешуйки покрупнее, как у старой щуки илибольшой змеи.

Часто хлопая крыльями, проваливаясь в воздушных ямах,летающий зверь резко взмыл. Внизу на земле слышали натужное дыхание, словноволхв с тяжелым мешком карабкался в гору. В небе распластал уродливые крылья,походил кругами, кое-как отдышался, полез еще выше.

Когда он превратился в едва видимую точку, Мрак хлопнул себяпо лбу.

— Чего торчим, как козы на привязи? Лиска, собери одежонку.И коня возьми. Ему сверху видно, не промахнется. Зайца же прибил?

Не проехали и версты, над головами мелькнула угловатая тень.Зверь-страшила упал перед конскими мордами. Таргитая едва не скинули. С земли струдом поднялся измученный Олег — грудь ходуном, из горла хрипы, мокрый.

— Куда прете, дурни, — прохрипел он. — За гаем прямо на васидут конные… Сотни две, не меньше!

Мрак круто развернул коня.

— Мог бы крикнуть сверху!

Лиска протянула руку. Олег без смущения ухватился,вскарабкался в седло. Таргитай уже нахлестывал коня. Мрак искоса проследил,чтобы Олег по крайней мере не растерял мешки и одеяла, погнал коня к пологомуовражку.

Олег пробовал на ходу одеться, не сумел, суетливо дергался,пока Лиска не сказала с восхищением: