возможность быть консервативным в других отношениях, которые должны быть более важными. Например, нежелание использовать незнакомые методы может создать огромные риски; точно так же настойчивое стремление сохранить статус-кво может в некоторых ситуациях привести к необходимости агрессивной тактики и активного поведения, наносящего ущерб национальным интересам.

 

Различные способы рассмотрения кризисов и эскалации

 

Кризисы - сложные явления, и к их изучению можно подойти по-разному. Можно сделать акцент на:

 

1. возможности и варианты, доступные в различных ситуациях.

2. Прототипные сценарии для различных кризисов.

3. Стратегия и тактика кризисов и эскалации.

4. Кризис-менеджмент: проблемы и методы, включая человеческий фактор, административные меры, командование, контроль и коммуникации, необходимые в различных ситуациях.

5. Как кризисы и эскалация взаимодействуют с проблемой контроля над вооружениями и управления конфликтами.

6. Роль или использование кризисов как исторических точек перехода.

 

В этой книге я сосредоточился на первой возможности из этого списка, хотя вкратце обсуждал вторую и третью; хотя иногда упоминались три последние, они в основном игнорировались. Сейчас я попытаюсь рассмотреть их в контексте, хотя их рассмотрение здесь обязательно будет не более чем поверхностным. Тем не менее, все пункты списка важны и были предметом исследований в Гудзонском институте и других местах.

 

Стратегия и тактика

 

Наше обсуждение эскалации на самом деле было обсуждением эскалации и переговоров или эскалации и убеждения. Таким образом, тактика и стратегия эскалации в определенной степени являются тактикой и стратегией переговоров и убеждения в контексте принуждения, а различные ступени лестницы эскалации можно рассматривать как тактические варианты, которые можно выбрать, когда одна сторона пытается договориться с другой и убедить ее. Соответствующие обсуждения тактики таких переговоров и убеждения можно найти в таких книгах, как "Стратегия конфликта Шеллинга", "Как нации ведут переговоры" Фреда К. Икле [Нью-Йорк и Эванстон, 111: Harper & Row, Publishers, 1964] и моя "О термоядерной войне" (главы IV, V и VI).

 

[Я не буду здесь дальше обсуждать эту общую тему, а также конкретные военные тактики, которые могут быть уместны, и их связь с политикой закупок и национальными целями. Некоторое обсуждение этих вопросов можно найти в Kahn (ред.), A Paradigm for 1965-1975 Strategic Debate (HI-202-FR [Rev.], November 22, 1963); и в Kahn and Irwin Mann, Techniques of Systems Analysis (Rand Report RM1829-1, June, 1957)].

 

Смущает то, что в тактике и стратегии в ситуации равновесия террора большое значение придается сообщениям, символам, демонстрациям и даже "зрелищам", в отличие от действий и объективных возможностей. По мере того, как сила становится менее применимой, все большее значение приобретает "угроза" применения силы, явная или скрытая.

 

Несколько лет назад я с некоторой долей презрения сказал, что "некоторые... кажется, рассматривают сдерживание рационального врага как почти простое философское следствие существования термоядерных бомб". Сегодня я понимаю, что эти люди, возможно, были гораздо ближе к истине, чем я тогда считал разумным. Хотя тот факт, что фасады и "шарады" могут быть эффективными инструментами национальной власти, не должен смущать нас в отношении трудностей, которые могут возникнуть из-за отсутствия объективного и пригодного для использования военного потенциала, этот факт также нельзя игнорировать. Луиджи Барзини сказал следующее о войне в Италии эпохи Возрождения: это была элегантная и практически бескровная пантомима. Высокооплачиваемые кондотьеры во главе живописных, но небольших компаний вооруженных людей инсценировали внешнюю видимость вооруженного конфликта, украшая сцену красивым реквизитом, флагами, цветными шатрами, наряженными лошадьми, плюмажами; действие сопровождалось соответствующей военной музыкой, грохотом барабанов, бодрящими песнями и леденящими кровь криками. Они убедительно маневрировали своими немногочисленными людьми туда и обратно, преследовали друг друга по обширным провинциям, завоевывали крепости друг друга. Победа решалась тайными переговорами и подкупом. В конце концов, это был очень цивилизованный и увлекательный способ ведения войны.

 

[The Italians (New York: Atheneum, 1964), p. 91].

 

Этот метод "ведения войны" сегодня уже не характерен для слабых. Даже сильные, но сдерживаемые сильные, вынуждены прибегать к такой тактике. Стратагемы, уловки, "бескровная пантомима" могут все больше становиться валютой международных конфликтов, поскольку применение силы само по себе так опасно. Одна из опасностей, конечно, заключается в том, что не все согласятся с такой цивилизованной заменой войны". Г-н Барзини добавляет:

 

В обычное время, в конце концов, когда нет конфликтов, власть и демонстрация власти могут считаться эквивалентными. Одна лишь тень власти, если ее убедительно спроецировать, может быть столь же пугающей, как и сама власть. Используя ее, можно получить несколько лет или десятилетий спокойствия, а это все, чего хочется. В кризисной ситуации, конечно, только реальная власть может защитить человека. Но кризисы случаются редко, редко приходят без предупреждения, и их можно отсрочить или избежать тактичным изменением политики. Это рискованная игра. Она может длиться определенное время, возможно, очень долгое, но не вечно. В какой-то момент реальная власть уничтожит власть мнимую, и все закончится катастрофой. Но шоу лучше, чем ничего, лучше, чем покорное принятие немедленного поражения.

 

[Там же, стр. 83].

 

Таким образом, я думаю, можно сделать несколько замечаний: что представления, основанные на фасаде, действительно могут быть эффективными; что обходиться ненужными фасадами может привести к ненужным катастрофам; и что азартные игры с огромными ставками на высоких коэффициентах на небольшие выигрыши обычно приводят к выигрышам, и игрок считает свое суждение оправданным, но когда случается проигрыш, это катастрофический проигрыш.

 

Сегодня "шоу" и реальность силы глубоко переплетены друг с другом. В эскалации, даже в большей степени, чем в войне, "моральное относится к физическому как десять к одному", поскольку в любой ситуации, чреватой эскалацией, так много зависит от приверженности каждой стороны достижению конкретных целей и от ее оценки вероятности того, что ее действия приведут к конфронтации, что эта конфронтация приведет к военным действиям, и от дополнительной вероятности того, что такие военные действия могут привести к дальнейшей эскалации - возможно, к извержению. Каждая сторона пытается прощупать и оценить степень приверженности и опасений другой стороны. Такие оценки "психологического" состояния противника в свою очередь влияют на оценки другой стороны. Поскольку такие оценки имеют решающее значение, каждый оппонент, вероятно, захочет казаться более напряженным и безрассудным, чем он есть на самом деле - то есть, казаться настолько "слепым", "пьяным" или "без руля", что конфронтация и эскалация будут признаны неизбежными, если другая сторона не уступит. При этом каждая сторона будет хеджировать свою позицию, чтобы иметь возможность избежать и конфронтации, и эскалации. Каждый признак такой осторожности у противника, вероятно, будет воспринят как свидетельство того, что противник хочет избежать конфронтации и боится