– Оружие он брал какое-то?

– Не знаю! Может, шнеппер или саперку… Но у него с собой мяч с глазами! Я видела, как он его перекладывал!

Словосочетание «мяч с глазами» Родиону совсем не понравилось:

– Как выглядел этот «мяч»?

– Зеленый. Рыхлый такой.

– И семена у него как зрачки, да?

Юля кивнула. Родиону мучительно захотелось отыскать у себя где-нибудь в голове кнопку процессора и сделать перезагрузку.

– Глазастик, – устало сказал он. – Вырастает на двушке, в толще скал. Чтобы раскидать семена, глазастику нужен очень сильный взрыв. И взрыв тем сильнее, чем больше у глазастика семян… Когда семечко одно – сила у него как у средней авиабомбы. Два семечка – авиабомба в квадрате! Три семечка – в кубе! Ну а дальше уже голая математика! Двадцать семян – это авиабомба в двадцатой степени.

– Стенку мира разнесет?

– В слабом месте, вроде подземий форта, где и без того протечки? Запросто. Жуткие люди эти гуманисты. А ведь небось еще жуков через дорогу переносит! – сказал Родион.

Через поле они вернулись в ШНыр. По дороге Юля, чтобы напрасно не нервничать, проверяла, можно ли отточенной саперкой подрезать себе ноготь на большом пальце. Оказалось, что нет. Родион следил за ее попытками довольно благосклонно.

– Я вот о чем подумала! – сказала Юля. – У Витяры что с собой? Фонарь и антизакладка! Небось он думает, что Подземье – это такой лайтовый походик.

– Ну… – протянул Родион.

– Баранки гну! – огрызнулась Юля. – Ни забродного костюма у него, ничего. А там местами воды по мама не горюй! Обратно он живым не вернется. Даже если передумает и не грохнет антизакладку – все равно не вернется. – Выбрав место посуше, Юля расстелила на траве карту. – Думаю, что вот этот участок… тут километров семнадцать… он проскочит благополучно. Батареи фонаря свежие, Витяра тоже еще бодрячком.

– Семнадцать километров – это сколько он идти будет? Часа четыре? – прикинул Родион.

– В Подземье? Часов семь. Дальше начинается тяжелый участок. Первое препятствие он преодолеет, потом сгоряча еще сколько-нибудь проскочит… Тут вот надо на четвереньках по ледяной воде ползти. Ну, допустим, как-то справился. И все. Готов. Фонарь утопил, замерз… Где-то тут мы его и найдем! – Юля уверенно ткнула в карту сразу за вторым участком, помеченным у нее черточками. – Немного о том, что будет дальше. Дальше будет не много, – жестко закончила она.

– Добрая ты! – оценил Родион.

– Да уж стенки мира не разношу! Эльбов не освобождаю! – Юля выдернула из земли воткнутую саперку, и Родион почувствовал, что эльбов она бы не освободила. Это уж точно.

План составился быстро. Догонять Витяру, используя тот же залаз, что и он, бесполезно. Будет задача про два поезда, которые бесконечно догоняют друг друга, двигаясь примерно с равной скоростью. Выгоднее перехватить Витяру через залаз у ведьмарского форта. Значит, надо перенести встречу с Делибашем с завтрашнего утра на сегодняшний вечер.

Родион вспомнил свои недавние страдания. У него была Штопочка, готовая сутками бегать с ним по лесам. Были пеги, были нырки. И все равно он внутренне постоянно скулил как запертый в комнате пес. Девушка не такая, все не то! Сейчас же все повисло на волоске, зато возникла ясная цель. Родион почувствовал, что недавно был капризным идиотом, не понимавшим, что счастье есть, вот оно, с ним, и не надо искать другого!

Заморачиваться глупо. Бояться глупо. Прорываться можно только вперед! Родиону стало вдруг весело. Как там сказал Макар? Главное, не бросить ШНыр, а там если и поймаешь по пути болт – так экспрессом на двушку!

Вокруг стало как-то светлее.

– Ищи Боброка и Сухана, Рузю с дракончиком! Рину! Собираем всех в пегасне! Я к Улу! Хорошо бы еще Сашку прихватить и Кавалерию! – сказал Родион Юле.

Она кивнула и мгновенно исчезла за оградой ШНыра. Сам же Родион, прежде чем отправиться к Улу, навестил тоннель на «Новокузнецкой». Белемнит, похожий на маленький злой кинжальчик, все еще ждал его под досками. Леонардина не нашла его, потому что не подозревала о нем. Родион пощупал хрупкое острие сосульки и сунул ее в нагрудный карман. Это было самое безопасное место. Если, конечно, сосулька не вздумает треснуть. Тогда билет в болото в один конец будет ему выписан мгновенно.

Макар стоял в амуничнике и, поигрывая плоскогубцами, влюбленно разглядывал недавно появившееся в ШНыре седло. Седло было новое, пахнущее свежей кожей, не истертое, как прочие шныровские седла, но для Грозы пока великовато, и Макар прикидывал, что скажут Боброк и Кузепыч, если он это седло немного переделает. Скорее всего, обрадуются. А вдруг нет? Гм… тогда лучше не говорить им заранее, а сделать сюрприз!

Шаловливые ручки Макара уже тянулись к седлу, соображая, с какой стороны начинать улучшения, когда в проходе послышались кашель Боброка и его прыгающие шаги, которые ни с чем нельзя было спутать. Макар торопливо стал озираться, соображая, куда спрятать плоскогубцы. Ему представилось, что Боброк спешит сюда, чтобы застать его на месте пре… преобразования.

– Я че? Я ниче! – забормотал Макар, прижимаясь к стенке амуничника и спеша притвориться заблудившейся мебелью. Он ждал, что Боброк сейчас зайдет и увидит его, но почему-то прыгающие шаги снаружи стихли. Вместо них Макар услышал хриплое дыхание и звук, похожий на стон. Он осторожно выглянул из амуничника. Боброк стоял у крайнего денника, прижавшись лбом к его решетке, и мычал. Вся его расплывшаяся тяжелая фигура выражала муку и боль.

Макар хотел выйти из денника и спросить, нужна ли помощь, но не сделал этого. Боброк не любил выглядеть слабым. Легко могло оказаться, что лучшая помощь, которую может оказать Макар, – это сгребать в тачку опилки. Мгновенно просчитав все риски, Макар остался в амуничнике.

С минуту Боброк стоял у денника, вцепившись в решетку. Затем отпустил ее, поднял выпавший костыль и захромал по проходу. Мелькнули красная одутловатая щека и вытаращенный, огромный, линзой очков увеличенный глаз. Макару стало интересно, куда Боброк направляется. Немного выждав, он последовал за ним. Боброк шел не оглядываясь. Макар крался за ним. Не по прямой, а немного наискось, вроде бы по собственным делам, однако из виду Боброка не терял. Если Боброк его увидит, всегда можно будет сказать, что он идет в Копытово.

Через кустарник и елки Макар разглядел, как Боброк дошел до ограды и мешком перевалился через нее. Макар дал Боброку полминуты, а потом тоже перемахнул через забор. Упал на четвереньки и, высунув из травы голову, стал смотреть. Ковыляя по неровному полю, Боброк направлялся к старой иве. Дошел до нее – и словно провалился под землю.