– А если вы все умрете, мы сразу станем старшими шнырами? – спросил он у Ула.

– Обязательно! – сказал Ул. – Только вначале сто отжиманий! Давай-давай, не халтурь!

– Назад не возвращайтесь! Да чтоб вы там все сгинули! – донесся отдаленный вопль, и вращающаяся сковорода врезалась ручкой в дерево, глубоко вонзившись в него.

Родион и Сухан уставились на сковороду, и на их лицах отразился вопрос: «А что, так можно было?»

Они перебрались через ограду и дальше шли уже полем, незаметно вытянувшись цепочкой. Передвигаться толпой не слишком удобно. Причем не только для авторов, которым приходится через запятую перечислять всех идущих. Неудобно это и для самой толпы, которая то и дело пытается распасться на несколько компактных толпишек.

Рину одолевал неуемный восторг.

– А все-таки шныры – это шныры! В обычной ситуации целая куча людей скажет: «Мы здесь! Мы с вами!» – а потом включит заднюю передачу и станет думать, на что сослаться, чтобы не приходить. А тут все пошли! – сказала она.

Наста с добродушной усмешкой толкнула Рину кулаком в плечо:

– Вовремя я Гамыча бросила! А то бы не успела с вами… Шагай, вдова! Сопи в две дырочки!

Фомка выпутался из волос Рины и радостно осваивал новую территорию. То высоко взлетал, то нырял в овраг, то, смешно хлопая листьями, удирал от заинтересовавшейся им сороки. Потом развернулся и сам погнался за сорокой. Сорока от испуга перекувырнулась в воздухе, шлепнулась в траву и разинула клюв.

Наста шла рядом с Боброком, порой мельком на него поглядывая. Он был ей интересен как человек новый и чем-то похожий на Меркурия. Наста даже старалась незаметно удерживать шаг, чтобы не обгонять. Боброк выбрасывал далеко вперед руку с тростью, наваливался на костыль. Колено все так же болело, другая нога все так же не сгибалась. Нет, не бояться боли у него пока не получалось. И сделать ее другом, черпая в ней силы, тоже. Боброк раздражался – и еще больше оттого, что на него смотрела сейчас эта девушка. «Если она будет приставать с болтовней – я ее прикончу!» – подумал Боброк. Однако Наста не задала ему ни единого вопроса.

У лесопилки они встретились с Сашкой и Кавалерией. Кавалерия издали походила на подростка. На ней была темная куртка с яркими вставками, тяжелые ботинки и военные брюки расцветки «буря в пустыне». Сашка тоже был в камуфляже. Он обожал все военное и вечно читал Рине лекции, что российский камуфляж по ткани неубиваемый, но швы расползаются. А натовский камуфляж шов держит железно, но при активной носке его хватает ровно на год. Через год он просто в лохмотья превращается.

Кавалерия выглядела оживленной.

– Пять баллов за пунктуальность! Вы опоздали всего на десять минут! – приветствовала она шныров.

– С кем ты оставил гиел? – подбегая к Сашке, заволновалась Рина.

Сашка оглянулся на Боброка, как бы уточняя у него что-то. Боброк успокаивающе кивнул:

– Мои ребятки их охраняют. Быстро прибыли. Пнуйцы, конечно, не сахар, но караульную службу знают!

Надпись «Не влезать! Убьет!» на будке зарябила, и из ведьмарской двери вышагнул Делибаш. Его сопровождали четверо. Двое – серьезные, мощные берсерки. Один был с варяжской секирой, а другой с булавой. У Боброка, несмотря на то что он весь разваливался, сразу зачесались кулаки. Он отвернулся и засопел. Сухан испытывал, как видно, сходные чувства. С лица его мгновенно исчезло всякое выражение – оно словно в маску превратилось.

– Знакомьтесь: Редя и Редедя! – кивнув на берсерков, представил Делибаш. – А это Маленький Француз и Шарманщик! – и показал на других двоих.

Маленький Француз был невысокий, круглый, быстрый в движениях парень. А Шарманщик – здоровенный, костистый и худой, в натянутой на брови лыжной шапке. За спиной у него, чуть возвышаясь над левым плечом, торчала рукоять узкой острой лопаты, которая могла служить также мечом и метательным копьем.

Родион подошел к берсеркам, чтобы разглядеть их получше. Берсеркам его внимание не понравилось. Редя и Редедя отшагнули один влево, другой вправо – ровно настолько, чтобы можно было пустить в ход булаву и варяжскую секиру. Шныры тоже оживились. Сухан с угрозой качнул палицей. Боброк занес костыль. Ул извлек свой двуствольный шнеппер. Юля, опасно улыбаясь, поигрывала саперкой. Маленький Француз ровным счетом ничего не достал, но как-то подозрительно расслабился. Так расслабился, словно вообще здесь отсутствовал, а стоял где-то далеко-далеко на морском берегу и смотрел на море. Родион слышал, что Француз не только быстро достает оружие, но и мгновенно стреляет. Никто из тех, кого он застрелил, не успел даже толком разглядеть его маленький арбалет.

Кавалерия раздраженно шагнула вперед:

– Вы убивать друг друга сюда пришли? Рина, Наста, идем за Витярой! Прочие могут продолжать! – Голос у Кавалерии был уверенный, раздраженный, с учительскими интонациями.

В каждом взрослом мужчине живет страх перед учительницей младших классов. Страх биологический. Всю жизнь в ушах их гремит ее высокий голос: «Эй, вы, вояки! А ну отпустили друг друга! Пулеметы на стол! Гранаты в мусорную корзину! Родителей в школу!»

Вот и сейчас, едва услышав ее голос, все мгновенно остыли.

– А почему у Шарманщика такое прозвище? – спросила Рина.

– Вообще он из шаманщиков. Бродил по тоннелям, высекал разные рисунки на камнях, танцевал. А потом у него пластинки в голове стали переключаться, вот его и прозвали Шарманщиком! Шаманщик Шарманщик! – пожал плечами Делибаш.

– Нет у меня никаких пластинок! – заявил Шарманщик и натянул себе шапку на брови. Этой его шапкой очень заинтересовалось летающее растение Рины. Стало летать вокруг и касаться шапки корнями. Едва ли Шарманщик стирал ее хотя бы раз в жизни, что растению особенно нравилось.

– Это Фомка! – сказала Рина. – Помесь куста, монстеры, орхидеи и фиалки! Ну и просто мой друг!

Шарманщик довольно кивнул.

– Ясно! Я так почему-то и думал!

Рина решила про себя, что Шарманщик очень даже ничего, хоть и ведьмарь. А вот Сухану он явно не нравился, хотя внешне они были похожи. Даже передвигались одинаково – ломко и быстро, точно кто-то шагал по бумаге циркулем. Рина подумала, что это непростое испытание – встретить человека, похожего на тебя, но только утрированно. Ну, типа зануда встречает еще большего зануду, а человек жадноватый – патологического скрягу. Сама Рина, например, терпеть не могла умненьких девочек с ясными глазками, которые что-то пишут или рисуют в блокнотиках. Ну разве не понятно, что это моя экологическая ниша и она уже занята? Ты-то чего в нее лезешь?!

Делибаш подошел к Улу и остановился в некоторой нерешительности. Он любил все просчитывать досконально, а здесь приходилось вторгаться в зону неопределенности. Ул, притворяясь, что не замечает Делибаша, с преувеличенным вниманием интересовался шнуровкой своих ботинок.

– Привет! – сказал Делибаш. – Гай просил тебе кое-что передать, но тебе это будет неприятно.