Изредка он останавливался, доставал телефон и смотрел на карту. С первой развилкой он разобрался быстро. Дальше начались ступени, ведущие вниз, и еще один тоннель, затопленный водой. Витяра долго мялся, не решаясь ступить в воду. Потом все же ступил, убедившись, что другого пути нет. Поначалу он брел по колено в воде. Дальше – по пояс, а потом практически плыл, держа фонарь у виска. Вода была черная, ленивая, ледяная.

«От ты дуся! Я ж просто-навсего утону! Ухну в какую-нибудь яму – и все!» – тревожился Витяра. Взрывать антизакладку прямо здесь не имело смысла. Вообще процесс самого взрыва Витяра представлял себе плохо. Насколько сильным будет взрыв? Или закладка просто проплавит стенку мира, не тронув самого Витяру, – и тогда ему навстречу широким благодарным потоком хлынут освобожденные эльбы? Замерзшее воображение Витяры готово было допустить даже и это. Окоченело вместе с хозяином, стучало зубами, посинело носом. Скулило мокрым псом, просящимся в тепло.

Нога Витяры ударилась обо что-то носком. Ага, ступени, ведущие наверх! Витяра торопливо стал подниматься, продолжая задирать руку с фонарем. Когда вода под ногами исчезла совсем, Витяра сунул негнущиеся пальцы в карман за телефоном, чтобы уточнить по карте, где он. Но, едва нажав на кнопку, осознал, что бесполезно. Спасая фонарь и запасные батареи, он не подумал о телефоне. Телефон намок и умер. С ним вместе скончалась и сфотографированная карта.

Витяра попытался вспомнить, как пролегали тоннели, но в памяти осталось только, что они походили на ветви дерева. Вначале идешь по стволу, затем по веточкам – и повсюду бесконечные развилки. Мысль Витяры обреченно заструилась по веточкам, заблудилась и вернулась назад. Он сделал несколько шагов и остановился. Холод грыз, просачивался под кожу. Витяра присел на корточки, пообещав себе, что это всего на секунду, и начал замерзать. Его преследовал какой-то бред. Будто есть такая машина «Мындра», похожая на холодильник с торчащим рулем. И что это маршрутка. И что туда стоит целая очередь, и что он запрыгивает в эту «Мындру». Они начинают мчаться, и с ними садятся какие-то бабки. Потом бабок сносит ветром, и Витяра кричит водителю: «А как же они?» А водитель отвечает: «Да тут всего девяносто кэмэ!» Дальше какие-то ужасные камни, и они трясутся по этим камням. И водитель рассуждает, что у настоящей «Мындры» руль должен все-таки не вертикально торчать, а горизонтально, просто-навсего немного выглядывать, чтобы ветвями не сносило. Потом водителя тоже куда-то сносит, и Витяра оказывается за рулем. В безумном своем сне Витяра слишком резко повернул руль «Мындры», потерял равновесие и, завалившись вперед, больно ударился щекой о камень. Боль помогла ему очнуться. Витяра понял, что если не встанет прямо сейчас – то все, конец.

Фонарь валялся в стороне, тускло светя в стену. Витяра на четвереньках дополз до фонаря и так же на четвереньках пополз, волоча его за собой. Какая-то твердая штука на левом запястье врезалась в руку. Витяра осознал, что это нерпь. Несколько секунд он рассматривал фигурки, вспоминая, зачем они нужны, а потом коснулся русалки и пожелал, чтобы его одежда высохла. Куртка и свитер под ней на миг стали горячими, будто к ним прикоснулся раскаленный утюг. Коридор окутался паром. Когда пар рассеялся, Витяра обнаружил, что русалка погасла. Ее магии не хватило даже на то, чтобы высушить ему ноги.

Витяра поднялся и побрел, держа фонарь перед собой. Теперь он направлял его луч немного вниз. Так свет не терялся в пустоте, не рассеивался, становился уютным и ограниченным. И в этом пучке света Витяра был как в домике. Обо всем, что за пределами этого света, Витяра предпочитал не думать.

Тоннель не ветвился – значит, существовала надежда, что Витяра пока не сбился с пути. Правда, встретился завал, явно искусственного происхождения. Еще и стенку защитную кто-то возвел. Витяра долго стоял перед этим тоннелем, светя фонарем и пытаясь разглядеть, что находится по ту сторону. На каменной стенке Витяра различил дважды перечеркнутую стрелку. Выбивали ее острым краем кирки. Это был шныровский знак «Стой! Дальше идти нельзя!».

Витяра послушался неизвестного шныра и продолжил путь по основному коридору. Внезапно ему стало казаться, что он здесь не один. Он дернул фонарем в одну сторону, в другую. Рука, которой он случайно оперся о стену, уловила дрожь. Дрожь была слабая, прерывистая. Точно он стоял на седьмом этаже блочного дома, а ниже, где-то этаже на пятом, кто-то сверлил стену. Трусливо озираясь, Витяра захромал вперед. Ушел он недалеко. Стена впереди него треснула, и выползло существо с капризным бледным личиком и мощными руками, раздирающими глину. Ростом оно было с ребенка. Кожу покрывал слой слизи, помогающий существу протискиваться в узкие ходы. Волосы походили на корни и шевелились как живые. Ротик у уродца был маленький, круглый, но жуткий.

Когда Витяра направил на него луч фонаря, уродец отпрянул, ослепленный светом, но тотчас зашевелился быстрее. Витяру захлестнуло глухой безысходностью. Уродец подползал все ближе. Волосы его, вытянувшись, обвили Витяре ногу. Витяра засмеялся, заплакал и слабо замахнулся фонарем. Уродец отбил фонарь рукой. Витяра понял, что это все, конец, но тут по темному коридору пронеслась золотая пуля. Тяжелая светящаяся пчела пробила уродцу голову и теперь ползла по стене, вся покрытая его слизью. Стены продолжали дрожать. Уродец явно был не одинок во мраке.

Витяра вскочил и побежал, стараясь ни за что не задеть треснувшим фонарем. Он падал, вскакивал и опять переходил на хромающий бег, угадывая во мраке погоню. Пока что Витяра был быстрее этих монстров с круглыми ртами и детскими личиками, но если впереди окажется завал…

И сразу же, стоило ему об этом подумать, луч фонаря уперся в квадратную плиту. На плите тоже была стрелка, но перечеркнутая не дважды, а всего один раз. Знак этот означал «Впереди опасность!». Дальше тянулся длинный, покрытый вязкой черной грязью коридор. И стены, и камни – все в этом коридоре было живое, все дрожало и шевелилось. На стенах тоннеля – многочисленные бурые подтеки, а между ними – дрожащие, почти прозрачные капли.

Местами из грязи, покрывающей пол тоннеля, торчали предметы. Залипший высокий сапог, пробитое защитное стекло и полный костюм химической защиты, он же КХЗ, порванный и вывернутый, как старая шкурка ящерицы.

«Не презирай хлористу ртуть – не будешь ты холодный труп!» – зазвучала в голове нескладная шныровская песенка. При чем тут хлористая ртуть, Витяра уже не помнил. Кажется, ею обрабатывали костюмы химзащиты. Было в истории ШНыра такое время, когда через болото пытались проходить в таких костюмах. Но толку от них оказалось мало. От видений они не спасали, на двушке плавились, зато хорошо годились для подземий.

Витяре не хотелось лезть в грязь, но и назад поворачивать было никак невозможно. Уродцы, покрытые слизью, о нем явно не забыли. Витяра помедлил, глубоко вдохнул и сделал шаг вперед. Ноги залипали в грязи, как в трясине. Приходилось выдергивать их по одной, пока другая продолжала проваливаться. Отойдя немного, Витяра обернулся и трусливо посветил фонарем, придерживая выпадающее стекло пальцем. Там, где он только что стоял, белели пятна лиц с темными провалами маленьких ртов. В тоннель за ним уродцы почему-то не лезли, но Витяра не был уверен, стоит ли этому радоваться. Он торопливо отвернулся и опять зашагал, выдергивая ноги, как морковь из грядок.