солдат и жандармов или других лиц, посещавших провинции. И вряд ли могло быть иначе, если принять во внимание масштабы «операций», число исполнителей и очевидцев. Так, живший в Бухаресте румынский писатель, ассимилированный еврей Михаил Себастьян записал в своем дневнике 21 и 22 августа 1941 г. историю о том, как его знакомый, лейтенант кавалерии Викки Гиллард, прибывший в Бухарест в краткосрочный отпуск, рассказывал о массовых убийствах евреев в Бессарабии и за Днестром: «Многие сотни, тысячи расстрелянных евреев. Он, простой лейтенант, мог убить или приказать убить сколько угодно евреев. Шофер, который привез его из Ясс, расстрелял четверых»[870]. Другой румынский писатель еврейского происхождения, Эмиль Дориан чуть позже, в конце ноября – начале декабря того же года, записал свои беседы с Георге Брэтиану и Михаем Раля, которые говорили о массовых убийствах евреев в Бессарабии и Буковине как о чем-то общеизвестном[871]. Раля, в частности, «рассказывал о подробностях убийств в Бессарабии и Буковине, настолько ужасных, – писал Дориан, – что, когда это слышишь, тебя охватывает дрожь»[872].

Лидеры Национал-царанистской партии были осведомлены о массовых убийствах в Бессарабии и Буковине не позднее начала осени 1941 г., поскольку 10 сентября, на организационном заседании партии в Бухаресте, этот вопрос уже рассматривался. Но при всем этом члены руководства, поднявшие вопрос «о массовых убийствах еврейского населения, совершённых румынско-немецкими войсками», настаивали на том, что «евреи сами признают, что ужасы, совершенные в Яссах и Кишинёве, – дело рук только немецких войск и что румынские войска в них не участвовали». Вопреки очевидной противоречивости данных заявлений, собравшиеся склонны были верить в невиновность румынских войск, как это делали лидеры партии за два месяца до того, когда они предпочли свалить вину за Ясский погром на немецких солдат[873]. Когда позже в том же году партия получила информацию о депортациях евреев из Бессарабии и Буковины в Транснистрию, бюро единогласно заняло позицию осуждения этой политики, но некоторые из его членов выражали сомнения – в частности вице-председатель Ион Михалаке, который вскоре отправился добровольцем на фронт[874]. Хотя другие вице-председатели, Иоан Худицэ и Николае Лупу, твердо осудили депортации и преследования евреев вообще, личный друг И. Худицэ, предприниматель Константин Михэеску, который оказывал НЦП финансовую поддержку, выразился в том смысле, что «„в определенной мере” эти репрессии объяснимы»[875]. В партийных организациях Бессарабии и Буковины мнения также разделились: некоторые лидеры также проявили больше сострадания к евреям, чем другие[876].

Поэтому неудивительно, что 19 января 1942 г. партия вместе с лидером Национально-либеральной партии Дину Брэтиану протестовала перед Ионом Антонеску против «достойных осуждения эксцессов против евреев», но сделано это было несколько двусмысленно, с оговоркой, что эти эксцессы «были совершены или, возможно, инспирированы немцами»[877]. Нам ничего не остается, кроме как сделать вывод, что при слабом сопротивлении со стороны неопределившейся политической оппозиции И. Антонеску было легко продолжать свой чудовищный эксперимент в восточных провинциях. Хотя оппозиция могла легко получить достоверную информацию о том, что там происходило, она предпочитала этого не делать, чтобы не оказаться уж слишком тесно вовлеченной в защиту изолированного и непопулярного меньшинства.

* * *

Установленный в начале сентября 1940 г. режим стремился стать прямой противоположностью идеологии и практике диктатуры Кароля II, но в действительности он продолжил стратегию своего ближайшего предшественника, последнего карлистского правительства Иона Джигурту. В области внешней политики он ориентировался на нацистскую Германию и фашистскую Италию, а в области внутренней политики отличался авторитаризмом и решимостью осуществить этническую гомогенизацию. Хотя между двумя столпами Национального легионерского государства – генералом Ионом Антонеску и Железной гвардией – и существовали некоторые различия, обе стороны были полны решимости вести страну по намеченному пути. Отстранение Железной гвардии от власти и ее подавление в январе 1941 г. имело непосредственным следствием некоторое смягчение средств, которыми правительство собиралось осуществить этническую гомогенизацию страны. Ион Антонеску был предан идее этнической чистки не меньше легионеров, но он не желал нарушать внутренний порядок в стране, навредить ее репутации на международной арене и причинить недопустимый ущерб национальной экономике. В силу этого он считал, что выдворение национальных меньшинств должно было проводиться «упорядоченно», под эффективным контролем государственной власти.

С момента вступления Румынии 22 июня 1941 г. во Вторую мировую войну политика И. Антонеску претерпела резкую радикализацию. Состояние эйфории, в котором пребывали в первые месяцы войны диктатор и его самый доверенный помощник Михай Антонеску, нашло свое выражение в их готовности использовать против евреев из двух восточных провинций – Бессарабии и Буковины – беспрецедентные по своей жестокости средства. Массовые убийства евреев Бессарабии и Буковины румынской армией и румынской жандармерией в сотрудничестве с немцами и при участии экстремистских украинских националистов с последующей депортацией выживших евреев в Транснистрию были частью плана превращения этих двух провинций в «образцы» для остальной Румынии. В преддверии этнической гомогенизации послевоенной Румынии Бессарабия и Буковина должны были стать живым доказательством того, что румыны могли процветать в стране, очищенной от национальных меньшинств. В соответствии с первоначальным планом все национальные меньшинства двух восточных провинций должны были вскоре последовать за евреями. И новый административный порядок, который диктатор намеревался установить в Бессарабии и Буковине, должен был послужить в конечном итоге примером для применения после войны по всей Румынии.

Хотя концепция И. Антонеску была осуществлена только частично, человеческая цена этой социальной инженерии была страшной. Жестокость румын по отношению к евреям впечатлила даже Гитлера, который ставил их в пример своим нацистским функционерам. На протяжении всего этого времени румынские власти коррумпировали и деморализовывали местных христиан. Нанесенный экономике провинций ущерб был громадным и, по меньшей мере в сжатые сроки, невосполнимым. Но на последующих этапах войны, к неудовольствию Берлина, румынская политика постепенно становилась более умеренной. Двумя последствиями этой перемены были отказ от чудовищного эксперимента в восточных провинциях и прекращение депортаций. Ответ на вопрос, как и почему состоялась эта трансформация, составляет одну из главных тем третьей части настоящей книги.

Часть III

Между мечтой и реальностью

Глава 13

Румынизация

13.1. Средство для достижения цели

Румынизация была политикой вытеснения «чужаков», и в первую очередь евреев, из национальной экономики и замены их этническими румынами. Начатая по инициативе Железной гвардии, она была продолжена и после ее ликвидации в январе 1941 г., хотя и не столь лихорадочными темпами, более организованно и с претензией на законность. Как будет видно из далее изложенного, к моменту начала войны против СССР главные