учреждения, которым было поручено заниматься этой политикой, были уже созданы и юридические акты, регламентирующие их деятельность, были уже изданы. Но в первые два месяца войны, когда румынская армия и жандармерия обрушили свой кровавый террор на евреев Бессарабии и Буковины, политика режима настолько резко радикализировалась, что, казалось, последует полный отказ от концепции постепенного выдворения евреев и что «на восток» последуют все румынские евреи, а не только те, кто проживал в восточных провинциях.

Такое восприятие возникало вследствие некоторых заявлений Кондукэтора, как публичных, так и сделанных им в кругу приближенных. Взятые в целом, они свидетельствуют о том, что в первые месяцы войны И. Антонеску серьезно думал о распространении мер по «очищению», с размахом примененных в восточных провинциях, на остальную часть Румынии. Напомним, что 22 июня И. Антонеску приказал депортировать в Мунтению, в концлагерь Тыргу-Жиу, всех евреев в возрасте от 18 до 60 лет, проживающих на территории провинции Молдова, от границы с СССР по реке Прут и на запад вплоть до реки Сирет, остальных же евреев провинции сконцентрировать в соответствующих уездных центрах. Хотя эти меры были предприняты по требованию армии об удалении евреев из прифронтовой зоны, сам Ион Антонеску придавал им более широкий смысл, связывая их со своей концепцией этнического «очищения»[878]. Свои намерения он раскрыл в выдержанной в самых угрожающих тонах телеграмме, направленной им на имя Михая Антонеску 3 сентября 1941 г. из своей ставки, находившейся тогда в Бендерах (Тигине), откуда он руководил осадой Одессы. Кондукэтор был рассержен информацией, согласно которой некоторые из интернированных в лагеря евреев Молдовы освобождались из них по просьбе менеджеров предприятий, которые не могли найти им замену. Это была грубая ошибка, писал он. Евреи, указывал Кондукэтор, это самые опасные и неумолимые враги румын. Именно служившие в Красной армии комиссары-евреи «с дьявольским упорством толкают русских в спину револьверами, заставляя их до последнего умирать на позициях».

Всем должно быть понятно, что эта борьба не со славянами, а с евреями. Это борьба не на жизни, а на смерть.

Или победим мы, и мир очистится, или победят они, и мы станем их рабами.

Следовательно, подытожил Кондукэтор, все евреи «должны быть возвращены в лагеря, предпочтительно в Бессарабию, потому что оттуда я вытолкну их в Транснистрию, как только освобожусь от текущих забот. <…> В данный момент на первом месте стоит не экономика, а само выживание нации»[879].

Приблизительно через полтора месяца И. Антонеску выбрал время и написал ответ, который по его указанию был опубликован, на меморандум доктора В. Фильдермана, в котором еврейский лидер протестовал против депортации евреев из Бессарабии и Буковины. И. Антонеску оправдывал свои приказы, ссылаясь на якобы совершённые евреями в 1940 г. беззакония против румынских солдат и на советские зверства против румынских военнопленных, которые он опять же поставил в вину евреям. И. Антонеску с насмешкой отверг утверждение В. Фильдермана о том, что румынские евреи не могут считаться ответственными за то, что совершили «русские (т. е. бессарабские. – В. С.) евреи», поскольку, согласно его словам, «их [бессарабских евреев] ненависть присуща всем [евреям]»[880]. Поскольку все евреи в равной мере враждебны румынам, относиться к ним всем также следует одинаково, приходил к выводу Кондукэтор. Ответ И. Антонеску был подхвачен большей частью прессы, представившей его как акт огромной смелости и государственной мудрости. Так вся глубина антисемитских убеждений Кондукэтора была выставлена напоказ всему миру[881].

Неудивительно, что осенью 1941 г. в Румынии было широко распространено ощущение, что, как писала одна из влиятельных антисемитских газет, приближается день «решения еврейского вопроса». Бухарестские евреи жили под страхом депортации и в предчувствии ужасного конца. Михаил Себастьян писал в своем дневнике 20 октября 1941 г.:

Это антисемитское безумие, которое ничто не может остановить. Нет никаких пределов, никакого смысла. <…> Абсолютно бесконтрольное, бесстыдное, бессознательное зверство, бессмысленное и бесцельное. Абсолютно всё, всё что угодно возможно[882].

Но время шло, и худшего не случилось. Помимо всё больших осложнений на фронте и всё более распространявшегося представления, что война может продлиться дольше, чем ожидалось, еще один фактор, похоже, поумерил пыл Кондукэтора: неожиданно сильные протесты со стороны различных кругов против «непредвиденных» экономических последствий внезапного удаления евреев из сёл и городов Молдовы. Оказалось, что многих «удаленных» евреев-специалистов попросту некем было заменить, так что многие предприятия оказались на грани банкротства. Их владельцы и менеджеры буквально завалили министерство внутренних дел ходатайствами о возвращении своих еврейских сотрудников, ссылаясь на невозможность замены их на специалистов румынского происхождения. В качестве типичного примера можно привести случай винокуренного завода в селе Гидижены, уезда Тутова (Молдова), который потребовал освободить из гетто «мастера фабричного производства» Исидора Кранца, без которого фабрика была бы вынуждена прекратить производство спирта. Такая ситуация, по утверждению дирекции фабрики, отрицательно сказалась бы на нуждах национальной обороны и на сборе налогов. За И. Кранца администрация была готова внести залог[883].

Еще 24 июня 1941 г. министерство внутренних дел издало инструкцию, согласно которой от депортации освобождался «еврейский управленческий персонал промышленных предприятий, работающих на национальную экономику… [этот персонал следовало] в дальнейшем оставить [на своих должностях]». Также «должны были остаться на своих местах еврейские медики и фармацевты, эвакуация которых оставила бы сёла без медицинского обслуживания»[884]. Эти исключения всё же не смогли решить все проблемы, спровоцированные поспешной «эвакуацией» евреев и их мобилизацией на различные общественные работы. Красноречивым свидетельством сказанного является поданная в министерство внутренних дел петиция руководства Румынских железных дорог от 1 июля. Ссылаясь на невозможность замещения «еврейских специалистов, как то инженеров, архитекторов, техников, младших инженеров, технических управленцев, архитекторов-руководителей, чертежников и т. д.», РЖД настаивала, чтобы всем им разрешили остаться на своих рабочих местах, в противном случае могли пострадать «не терпящие отлагательств нужды»[885].

Отвечая на эти запросы, Министерство внутренних дел освободило «незаменимых» евреев из лагерей и гетто. Известие об этом и вызвало гнев Иона Антонеску, отправившего 3 сентября процитированную выше телеграмму Михаю Антонеску с требованием прекратить эту практику. Но менее чем через неделю, выступая на заседании Совета министров, Кондукэтор согласился с политикой освобождения от депортаций и интернирования «полезных для национальной экономики евреев». Ссылаясь на исходящие из неустановленных кругов советы, он сказал, что следовало проводить различие между «полезными и бесполезными» евреями. Кондукэтор поручил своим министрам национальной экономики и финансов создать комиссию по отбору «полезных евреев», чтобы гарантировать, что будут освобождены только действительно «полезные» евреи; остальные же будут либо «эвакуированы», либо «использованы» на принудительных работах