их число до 40 (вместе с членами семейств их численность достигала 126 человек). С другой стороны, в уезде Дорохой (этот уезд исторически был частью Молдовы, но в 1940 г. был включен в расширенную провинцию Буковина) префект Иоан Баркан решил оставить на месте относительно большое число евреев (2316 человек), и это решение спровоцировало скандал. Инспектор Департамента румынизации Ал. Адам пожаловался на этого префекта в министерство труда, обвиняя его в том, что он покрывал евреев, чем вредил процессу румынизации местной экономики[823].

В феврале 1942 г. в Черновцах было свыше 21 тыс. евреев, из которых 16931 имел справки об освобождении от депортации, выданные Комиссией по отбору, и примерно 5 тыс. считались «непригодными к использованию», но не были депортированы до 13 ноября, когда И. Антонеску приказал приостановить депортации. Лицам последней категории перед их уходом из гетто Траян Попович подписал и выдал разрешения на проживание в городе от своего имени[824]. Выдача этих разрешений, видимо, и послужила главным обвинением против мэра, поскольку, поступая таким образом, он явно превысил свои полномочия. В противостоянии Т. Поповича с антисемитами из Черновцов, у которых были крепкие связи в армии, тайной полиции, провинциальной администрации, в Палате труда и в Торгово-промышленной палате города, обвинения, с молчаливого согласия губернатора выдвигал и поддерживал начальник его кабинета майор Маринеску. В конечном итоге, в июне 1942 г. Маринеску добился своего: министр внутренних дел генерал Жак Попеску освободил Т. Поповича от должности мэра и назначил на нее ярого антисемита Димитрие Галеша[825].

Депортации возобновились в начале июня 1942 г. Первыми кандидатами на депортацию стали евреи, которые уже были внесены в списки, но избежали ее осенью 1941 г., когда Кондукэтор ее приостановил. Единственное исключение для евреев этой категории было сделано губернатором для лиц, перешагнувших 70-летний рубеж. Первый состав в Транснистрию отправился 8 июня 1942 г. В нем были 1781 еврей из Черновцов и 76 из остальной провинции. 11 июня та же участь постигла 308 евреев из уезда Дорохой. Третий транспорт был отправлен 15 июня из Черновцов. В нем были 1139 черновицких евреев и 12 евреев из других уездов провинции. Для включения в четвертый транспорт были предназначены евреи, которые избежали двух предыдущих депортаций в июне; «подозрительные» с политической точки зрения евреи; евреи, уклонившиеся от трудовой повинности, и те, кого «удалили с производств и публичных должностей <…> за ненадобностью». Однако очень многие евреи из этих категорий были вовремя осведомлены о неминуемой депортации и сумели спастись, укрывшись в потаенных местах.

Не имея возможности достичь запланированных квот, власти стали задерживать всех попадавшихся под руку евреев[826]. Они устраивали настоящие облавы в еврейских кварталах и публичных местах и не пощадили даже обитателей лечебницы для душевнобольных[827]. Четвертый транспорт отправился 26 июня, увозя 1110 евреев из г. Черновцов и 52 еврея из уезда Дорохой[828].

Независимо от числа отправленных последним транспортом евреев, признанных «бесполезными для экономики», тот простой факт, что власти перешли к депортации евреев, первоначально признанных «временно полезными», означал, что с точки зрения властей переходный период, предусмотренный меморандумом Ф. Шельгорна, подошел к концу и настало наконец время тотального «очищения». Антисемитское давление постоянно нарастало. Палата труда города Черновцы 15 июля и Торгово-промышленная палата того же города 8 августа представили губернатору докладные записки о роли евреев в торговле и промышленности города. Согласно докладу Палаты труда, из 1891 еврея, занятого в промышленности, ремесленных мастерских и местной администрации, 888 человек были неквалифицированными рабочими или не были зарегистрированы как ремесленники, хотя и представлялись таковыми; вследствие этого Палата труда (или же референт из Военного кабинета губернатора на основании доклада Палаты труда) потребовала их депортации. Согласно докладу Торгово-промышленной палаты, из 580 евреев, занятых в коммерческих фирмах, 323 человека на самом деле были «экономическими паразитами». Более того, эта Палата утверждала, что практика, при которой некоторым фирмам позволялось продолжать использовать сотрудников-евреев, в то время как другим в этой «привилегии отказывалось», «создавала ситуацию нелояльной конкуренции, опасную для остальных предприятий, <…> руководимых настоящими румынскими коммерсантами, с чисто румынскими идеалами». Вследствие этого Палата труда предлагала не только депортировать этих 323 неквалифицированных евреев, но и подвергнуть проверке остальных, с тем чтобы лишь в исключительных случаях позволить некоторым из них остаться в городе еще на три месяца, в течение которых они должны были подготовить себе замену. По истечении этих трех месяцев евреи подлежали депортации «без колебаний». «Великая национальная задача – полная румынизация торговли, – настаивала Палата, – будет реализована только после полного, без всякого исключения, очищения города от евреев»[829]. Публичные функционеры, которые надеялись вселиться в квартиры будущих депортируемых, также протестовали против приостановки депортаций евреев в ноябре 1941 г. Неевреи, занятые на предприятиях, где всё еще оставались сотрудники-евреи, считали себя задетыми тем, что они называли «привилегированным положением» своих коллег-евреев. Несколько самозваных «патриотов» создали комитет поддержки быстрого и полного «освобождения» страны от евреев, названных ими «самыми опасными существами и главными факторами в этой войне»[830].

15 августа 1942 г. губернатор К. Кал отеску подписал постановление, по которому вводились новые, более строгие правила трудоустройства евреев. Оно ограничивало число евреев, которое могли принимать на работу малые предприятия, а также максимальный срок трудоустройства евреев. Для малых предприятий, занимающихся розничной и оптовой торговлей, этот период составлял три месяца, и ни один еврей ни при каких обстоятельствах не мог быть трудоустроен после 1 ноября 1942 г. На промышленных предприятиях максимальный срок трудоустройства составлял от четырех до шести месяцев, в зависимости от должности и квалификации еврея. Все предприятия, нанимавшие еврейскую рабочую силу, должны были обеспечить дублирование числа сотрудников-евреев этническими румынами, которые должны были сменить своих наставников после их увольнения по истечении указанного срока[831].

Даже после приостановления депортаций 13 октября 1942 г. «окончательные сроки» для увольнения сотрудников еврейской национальности официально оставались в силе. Хотя эти сроки постоянно продлевались, власти продолжали оказывать давление на руководство буковинских предприятий на предмет увольнения евреев и их замещения этническими румынами. Уволенных евреев больше не отправляли в Транснистрию, а передавали под юрисдикцию армии, которая «использовала» их на трудовых повинностях для выполнения различных работ. Они могли также быть депортированы за различные административные нарушения (например, за неношение «звезды Давида» или нарушение комендантского часа и т. п.) в расположенные по соседству концентрационные лагеря, как то в Садагуре, Единцах, Влашке и Хотине[832].

В конце 1942 – начале 1943 г. присутствие евреев в Буковине считалось временным, до возобновления депортаций. Армия, заинтересованная в продолжении процесса румынизации экономики, поскольку это автоматически увеличивало