«Проснется – тоже вспомнит о жратве, – решил Стен, глядя на спящего Боба. – Это даже лучше. – Он хищно улыбнулся. – С голодухи не будет привередничать». Диверсант поднялся на ноги и, вынув из висящих на поясе ножен свой таежный тесак, направился к лесной опушке. Подойдя к рухнувшей вековой ели, он остановился у трупа Марка: «Надо было сразу раздеть его, сейчас бы не пришлось возиться». Задубевшее тело действительно поддавалось плохо, и Стену пришлось повозиться, прежде чем он стащил с трупа одежду. Сложнее всего оказалось вытащить из рукавов руки. Так и не сумев это сделать, Стен попросту распорол рукава ножом. Раздев труп догола, Стен вновь перевернул его на спину и расчетливым ударом отсек у трупа голову. Таежный тесак плохо подходил для разделки мясных туш и то и дело застревал в костях и сухожилиях, но в конце концов Стен вырезал из мертвого человеческого тела два достаточно крупных мясных куска. Чавкающие звуки, с которыми нож входил в человеческую плоть, разбудили Боба. Он осторожно выглянул из-за сосновой поросли и взглянул в сторону опушки, где Стен продолжал махать окровавленным ножом. Тот заметил на себе тревожный взгляд Боба, но даже не повернулся в его сторону. «Привыкай, чистоплюй», – с откровенной издевкой подумал он. Лишь вырезав из ягодичной части трупа третий, самый крупный кусок, Стен собрал все три куска и вернулся обратно.

– Что это? Зачем? – испуганно спросил Боб, указав на сочащиеся кровью куски человеческого мяса в руках Стена.

Но Стен, проигнорировав вопрос, прошел мимо Боба к реке, лишь бросив ему на ходу:

– Собери хворост для костра.

Он вымыл мясо в воде и вернулся обратно, удовлетворенно отметив, что Боб, несмотря на испытываемый страх, тем не менее выполнил его приказ. Возле сложенных вместе рюкзаков и вещмешка лежала целая охапка сухих веток, собранных Бобом у края опушки. Стен бесцеремонно опустошил вещмешок Боба, вывалив его содержимое прямо на покрывающий землю мох, и уложил на пустой вещмешок куски промытого мяса. Сухие ветки загорелись сразу, стоило Стену поднести к ним пламя зажигалки. Пока костер разгорался, Стен принялся разрезать мясо на более мелкие куски. Затем он срубил несколько молодых сосенок и очистил их стволы от боковых ветвей, превратив тем самым в деревянные шампуры. Боб наконец сообразил, что собирается сделать его командир, и, в ужасе попятившись, прошептал:

– Я это есть не буду.

– Будешь. Куда ты денешься? – усмехнулся Стен, продолжая прокалывать мелкие куски мяса острием своего метательного ножа, а затем нанизывая их на самодельные шампуры. – Собери-ка еще хвороста. Мне нужно больше углей. Ну! – грозно добавил он, видя, что Боб не двигается с места.

Угроза подействовала, или же Боб попросту опасался находиться рядом с людоедом. Во всяком случае, он послушно направился к опушке и начал собирать там опавшие сучья. Набрав полную охапку, он вернулся обратно, свалил хворост возле костра и сейчас же отошел в сторону. Стен вновь с усмешкой посмотрел на диверсанта, однако ничего не сказал, лишь молча принялся ломать принесенные Бобом сучья и подбрасывать их в огонь. Когда в костре образовалось достаточно углей, он установил над ними свои самодельные шампуры с нанизанными кусками мяса и стал следить, как мясо постепенно покрывается румяной корочкой. От костра постепенно начал распространяться сладковатый запах паленой человеческой плоти. Почувствовав этот тошнотворный запах, Боб несколько раз судорожно сглотнул, а потом его вывернуло наизнанку. Однако на пустой желудок Боб выдавил из себя лишь несколько сгустков зеленоватой слизи. Справившись с рвотными судорогами, он кое-как вытер с губ слюни, большей частью размазав их по подбородку. Стен взглянул на своего бойца и сейчас же брезгливо отвернулся.

– Выпей воды и умойся! – приказал он. – И не вздумай еще раз испортить мне аппетит своей блевотиной.

Боб дико глянул на командира, потом зажал рот руками и бросился к реке. «Лучше пусть как следует проблюется сейчас, чем потом», – решил Стен. Боб напился воды прямо из реки, умыл лицо, но обратно к костру уже не вернулся, а сел на речном берегу, спиной к командиру, и уставился на воду. Стен неторопливо дожарил на углях нанизанное на прутья мясо и снял шампуры с огня. Затем он отыскал в своем рюкзаке фляжку со спиртом и, выбрав среди шампуров один с самыми крупными кусками, вместе с ним и фляжкой направился к реке. Он уселся рядом с Бобом, снял с обуглившегося прута крайний кусок мяса, отправил его в рот и принялся смачно жевать. Боб не шелохнулся и не повернул головы, как истукан продолжая смотреть на воду, но Стен почувствовал, как напряглись его мышцы. «Строишь из себя целку? – косясь на Боба, усмехнулся Стен. – Ну-ну, посмотрим – надолго ли тебя хватит». Он проглотил разжеванный кусок и, обращаясь к Бобу, заметил:

– Нашим первобытным предкам помогли выжить отнюдь не их примитивные орудия труда, а накопленный веками жизненный опыт. Когда им не хватало пойманной дичи, они принимались жрать друг друга без всяких угрызений совести. И благодаря такой находчивости выжили. – Стен отправил в рот второй кусок мяса и продолжил: – Сейчас мы оказались в положении наших предков. Мы – двое охотников, гоняющихся по тайге за ускользающей дичью, на которых тоже идет охота. Чтобы выжить, мы должны восстановить силы. И способ здесь только один. – Стен протянул Бобу пруток с оставшимися кусками мяса. – Забудь, из чего это приготовлено. Перед тобой только пища – источник энергии и белка. На курсах выживания рейнджеров тебя же наверняка учили есть пауков или лягушек. А этот шашлык гораздо приятнее на вкус. Та же медвежатина.

– А тебе что, приходилось пробовать? – Боб повернулся и впервые за время разговора взглянул на своего командира.

«Есть! – победно заключил Стен. – Вот ты и заговорил. Осталось немного».

– Медвежатину? – переспросил он вслух. – Приходилось. Вкус практически неотличим. Давай попробуй! Ты же охотник на гризли. Значит, ты просто обязан попробовать. – Стен снял с шампура следующий кусок обжаренного мяса и вложил его в руку Боба. – Жуй и глотай, а я тебе запить дам. – Он демонстративно потряс перед Бобом фляжкой со спиртом.

Под одобрительным взглядом командира Боб положил в рот кусок, пару раз жеванул его и тут же проглотил.

– Запей. – Стен услужливо поднес ко рту Боба открытую фляжку. Тот сделал прямо из фляжки большой глоток. Неразбавленный спирт обжег пищевод. – И закуси. – Стен тут же вложил в пальцы Боба новый кусок мяса.

Второй кусок Боб пережевывал уже более тщательно. При этом на его лице даже появилось некое подобие удовольствия, возникающее при утолении сильного голода. Стен одобрительно улыбнулся.

– Я же говорил, что человечина – та же медвежатина, – прокомментировал он первый опыт Боба.

Горло Боба вновь перехватил рвотный спазм. Однако он не выплюнул изо рта разжеванное мясо, а, сделав над собой усилие, проглотил. Проглотив кусок, Боб несколько раз глубоко вздохнул, чтобы подавить рвотный рефлекс, и, восстановив дыхание, произнес:

– Ты действительно настоящий циклоп.

– А ты еще сомневался? – Стен широко улыбнулся, оскалив два ряда своих белых зубов. Он вставил в руку Боба сосновый прут, на котором еще осталось три несъеденных куска, и распорядился: – Возвращаемся к костру. Этим вечером надо как следует поесть, а за ночь отоспаться, чтобы восстановить силы. Завтра они нам понадобятся.