– А мне блядун, – не утерпела я, – кстати, яи не думала тебе изменять.

– Не бреши-ка! Мне позвонили и сообщили, что ты крутишьроман с Леней Комаровым. Это кто такой, а? Я всех Комаровых в Москве прочесал!Который твой?

– Вранье! – заорала я, пытаясь высвободиться изжелезных объятий супруга. – Сам с Лесей Комаровой спишь. Мне звонили и всерассказали. Вот, а я…

м з глаз полились слезы, изо рта слова:

– Эля Малеева… стриптиз… зелье… кладбище… ресторан…ревность… Пошел вон, уноси шмотки, знать тебя не желаю!

Внезапно Олег поставил меня на ноги, потом усадил накровать. Я почувствовала, как начинает болеть ушибленное лицо. Куприн, неговоря ни слова, подошел к своему портфелю и вытащил книгу.

– На, смотри.

Я уставилась на обложку. «Эля Малеева. Что делать, если увас растут рога. Сто практических советов».

– Зачем тебе эта дрянь? – подскочила я.

– Лучше расскажи, где ты носилась все эти дни? –потребовал Олег.

Меньше всего мне хотелось говорить ему правду. Узнав о том,что жена, дабы написать криминальный роман, впуталась в очередную детективнуюисторию, Куприн просто взбесится. И злить его сейчас мне совершенно не с руки.

Я осторожно начала:

– Ну… вообще говоря… нигде… Просто ходила по магазинам…

Внезапно на лице Олега появилось странное выражение. Онрезко встал, подошел к шкафу, одним махом сдернул с вешалок оставшуюся одежду,швырнул ее в сумку и принялся кулаком утрамбовывать.

Я подлетела к мужу.

– Эй, ты чего! Сядь, поговорим.

– Не о чем. Ты врешь постоянно.

– Я?

– Ты!

– А может, ты?

– Я?!

В воздухе снова запахло дракой. Я испугалась, из двух золследует выбрать наименьшее.

– Послушай, Олег, ну остановись. Сейчас я расскажу тебеправду.

Куприн словно ждал этих слов. Он мгновенно опустился в креслои мрачно сказал:

– Начинай.

Я поморгала, почувствовала, что мои уши запылали огнем, иначала:

– «Я очень люблю всех своих детей, но кое-кто из нихведет себя безобразно». Эту фразу произнесла…

Сами понимаете, что мой рассказ занял много времени. Когда язамолчала, за окном вставало огромное, желто-красное солнце. Куприн, напротяжении нескольких часов не сказавший ни слова, сбросил сумку с кровати напол и буркнул:

– Ложись.

– Ты не уйдешь? – жалобно протянула я.

– Уйду, на работу, – спокойным голосом ответилОлег, – тебя же я убедительно прошу никуда не ходить. Сиди дома, я тебепозвоню.

– Зачем?

– Затем, что наши отношения превратились вбезобразие, – грустно сказал он, – я перестал тебе верить…

– Сам хорош! – вскипела я. – Кто такая ЛесяКомарова, а?

Куприн хмыкнул.

– Ладно, разговор не закончен, никуда не ходи! Ждизвонка, если, конечно, хочешь, чтобы мы сохранили семью.

Я закивала.

– Да, никуда! Но моя книга… детектив… Глебкины.

м з глаз потоком хлынули слезы. Олег пошел было к двери, нопотом вернулся и обнял меня.

– Ладно, хватит! Оба хороши.

– Олеся Константиновна выгонит меня вон.

– Успокойся!

– Я не напишу книгу!

– Ну, ну, все уладится.

– Но я так и не распутала клубок до конца!

– Однако достаточно много узнала.

Я вскочила и завопила:

– Олег! Ну как ты не понимаешь! Не могу же я приволочьрукопись в издательство недописанной. Это немыслимо! Что, по-твоему, будет напоследней странице? «Дорогие читатели, изложила вам часть информации, а теперьсами догадайтесь, чем дело закончилось».

– Вилка, ты… – начал было Олег, но у меня ужепотемнело в глазах, а язык начал работать сам собой.

– Олеся Константиновна выгонит меня из «Марко»!Придется вновь бегать по городу наемной учительницей. Это ужасно! Ипотом, ятолько-только стала приобретать популярность!

– Вот уж не знал, что ты настолько честолюбива, –ехидно прервал меня Куприн.

Наверное, следовало замолчать, но почему-то на меня налетелаогромная, всепоглощающая обида.

– Да, – заорала я, вскакивая, – да! Я оченьхочу славы, денег, Нобелевской премии по литературе, почета, радио ителепередач! Хочу видеть свои фото в газетах, мечтаю получать огромныегонорары, издаваться во всем мире. Что в этом плохого? Да, я честолюбива, каксто Наполеонов, но только хорошо понимаю, слава и деньги не достаются простотак! За них надо заплатить собственным каторжным трудом, отсутствием личнойжизни и свободного времени… Я готова, я хочу, но ничего не выйдет! ОлесяКонстантиновна выгонит меня из «Марко», и придется опять впихивать в детскиеголовы неправильные глаголы. Господи, я ненавижу немецкий, я обожаю писатьдетективы, это единственное мое счастье, но и его у меня скоро отнимут!

– Вилка! – с выражением невероятного изумления налице начал Куприн, но мне уже все стало по фигу.

Я подлетела к мужу и, рыдая, начала пинать его.

– Ты, ты… Леся… рукопись…

Дальнейшее помнится смутно. Откуда ни возьмись в нашейкомнате появились Томочка, Кристя, Семен, Ленинид и Никитос. Кто-то подтолкнулменя к кровати, я осела на матрас, голова повалилась на подушку.

– Спи, – громко сказал Олег.

Я проснулась от запаха свежеиспеченного пирога и уставиласьна будильник. Восемь. Утра или вечера? Голова болела и слегка кружилась.Нашарив тапки, я выползла на кухню и увидела Томочку, резавшую «шарлотку». Устола сидел розовый, явно только выкупанный Никита. Значит, все же вечер.

– Вилусенька, – защебетала Тамара, – хочешькусочек пирожка? Твой любимый, яблочный, с корицей.

– Где Олег? – тихо спросила я.

– Все в порядке, – захлопотала подруга, – онушел.

– Навсегда!

– Ну и глупости тебе в голову лезут! – всплеснуларуками Тамара. – На работу поехал, утром, как обычно, кстати, вот.