Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Митя испытал приступ всепоглощающей радости. Дождался!Анечка жива! Господи, вот счастье.
Неожиданно старик замолчал.
– Дальше-то что было, – торопил егозаинтригованный Антон, – почему бумаги у вас остались? Почему СиренаЛьвовна их не забрала?
Только что бодро описывающий события Митрич началнечленораздельно бубнить:
– Так времена были коммунистические, страшные, в дворянскомпроисхождении не признавались, вот и остались у меня документы, да-с, храню ихдля Анечки и дочери ее, Сиреночки, имя-то ей в честь матери Андрюши дали.
– И вы больше никогда не видели Аню? – воскликнулАнтон, которого история потрясла до глубины души.
Митрич закашлялся.
– Приезжала она ко мне, – наконец вымолвилон, – раза два-три в год являлась, на могилках плакала, меня благодарила.
– Она же вдовой была?
– Да, умер Андрюша, друг мой сердечный.
– Почему же вы не поженились?
Митрич вскинул на Антона неожиданно яркие, совсем непоблекшие от времени глаза.
– Аня Андрея и после его кончины любила, меня же братомсчитала, я и не предлагал ей супружество. Жизнь наша так сложилась, переехалоее колесом, измяло. Ты, парень, вот что… Сделай мне доброе дело. Старый ясовсем стал, ума не растерял, а телом слаб. Есть у меня адрес Сирены, толькомне не доехать. Окажи божескую милость, поезжай к ней, денег на дорогу я тебедам… Скажи… пусть заберет все да перепрячет. Не ровен час, я умру, а вороны ужетут, кружат, в стаю сбиваются…
Антон с жалостью покосился на Митрича, похоже, все-таки унего беда с головой. Какие вороны, при чем тут стая?
Но Митрич мгновенно понял мысли Крокова.
– Я еще не выжил из ума, – сердито сказалон, – помнишь, говорил тебе про Павла, брата Ивана Сергеевича, ирода,который своих же убил? К большевикам он подался, до больших вершин дослужился,посты высокие занимал. Уж не знаю, как ему удалось дворянское происхождениескрыть… Слава богу, ко мне он не наезжал. Небось не догадался, что семейнаяистория в двух шагах от пепелища спрятана. Впрочем, меня он лишь ребенкомвидел. А вот теперь хочет все отнять, приезжали…
– Господь с вами, – замахал руками Антон, –он же не Вечный Жид! Сколько лет Павлу? Двести? Умер давно ваш враг.
– Ясное дело, преставился, – сердито заявилМитрич, – а вот семя его гадючье сюда заявилась.
– Да ну?
– Вот тебе и ну, – рассердился старыйдоктор, – прихожу в склеп, смотрю, чужая бабенка тряпкой по надгробиюелозит…
Естественно, Митрич устроил ей допрос с пристрастием, но онане испугалась, а спокойно заявила:
– Тут мои кровные родственники похоронены, близкиелюди, прабабка, прадед и другие. Отца моего Дмитрием звали, деда ПавломСергеевичем, я же Лариса Дмитриевна Глебкина, прямой потомок древнего рода.Теперь свое происхождение, слава богу, можно не скрывать.
В первый момент Митя испытал огромное желание выгнать вонту, в чьих жилах течет кровь убийцы Ивана Сергеевича и его жены, но потом,сделав над собой огромное усилие, он спросил:
– Откуда же вы узнали про склеп? Неужто ваш дедушкажив?
– Павел Сергеевич давно умер, – ответилаЛариса, – я с ним и знакома никогда не была, а о семейной могиле мнерассказала Сирена Львовна, мы с ней, похоже, одни из Глебкиных остались. Хотя,по сути, только я фамилию сохранила. Родители Сирены-то испугались и взялифамилию Кацман.
Митрич только хлопал глазами. Ну, Сирена, зачем же онавыболтала все врагам? Или Аня не рассказала ей, что к чему? Лариса Дмитриевнаочень не понравилась Мите. В особенности его испугало то, что она явно хотелаостаться в склепе одна, под разными предлогами пытаясь выпроводить оттудастарика, но тот упорно не уходил, пока она не уехала.
– Ты поезжай к Сирене, – просил Митрич, –расскажи ей все про Павла, небось Анечка, светлая душа, не поставила в своевремя дочь в известность. Предупреди, что эта Лариса тут рыщет, пусть Сиреночкау меня все заберет и в надежное место спрячет. Всю жизнь стерег, а теперьустал.
Антон выполнил просьбу старика. В ближайший же выходной онпоехал в Москву, держа в руках бумажку с адресом. Квартиру открыла хмураядевочка и мрачно сообщила:
– Сирена Львовна умерла две недели тому назад.
– А вы ей кто? – робко спросил Антон.
Девчонка окинула его взглядом и ответила вопросом на вопрос.
– А вам чего надо?
– Вот, – сбивчиво начал объяснять Кроков, – яприехал из Змеиной Горки, ваш адрес мне дал Дмитрий Дмитриевич Иванов, онСирене Львовне родственником приходится, дальним, сказал, что я…
– У нас не гостиница, – злобно гаркнуладевица, – ступайте прочь! Если денег нет, могли на вокзале переночевать,чего сюда приперлись? Сирена Львовна на кладбище, туда и проситесь пожить.
Дверь с треском захлопнулась. Антон не рискнул позвонить ещераз и отправился восвояси. По дороге он и так и этак прикидывал, каким образомсообщить старику о смерти Сирены, но ничего путного не придумал. Чтобы оттянутьначало тяжелого разговора, Антон, добравшись до райцентра, сходил в кино,потом, пошлявшись по местному рынку, купил себе рубашку и только вечеромзаявился в Змеиную Горку.
В окнах избушки света не было. Антон, проживший околоМитрича пару недель, знал, что старик полуночник, любит читать почти до утра, иудивился. Войдя в дом, он обнаружил старого доктора за столом, Митрич сиделспиной к двери, уронив голову на альбом с дорогими его сердцу фотографиями.Смерть была милостива к нему, забрала его сразу, не мучая.
Кроков похоронил старика в родовом склепе Глебкиных. Местныевласти, призванные следить за порядком на старом сельском кладбище, сначалабыло заартачились, но, получив взятку, мигом закрыли глаза на нарушение. Антонже рассудил так: Митенька считал себя родней Глебкиных, пусть лежит вместе сними. Ларису Дмитриевну он разыскивать не стал, памятуя о том, что Митричсчитал ее вражеским отребьем. Фотографии и документы семьи Глебкиных забралсебе. После смерти Митрича архив был обречен на уничтожение. Наследников убездетного старика не имелось, ценностей в избе не было, фотографии бы мигомсволокли на помойку.