Антон привез документы к себе домой и, непонятно почемучувствуя себя обязанным Митричу, написал книгу о Глебкиных. Рукопись он отнес в«Марко», но там посчитали, что материала для отдельного издания маловато, ирешили соединить произведение Крокова с трудом некоего Олега Минкина,написавшего об истории двух семей – Ранзиных и Вольпиных. Вот так и получиласькнига «Маленькие секреты больших фамилий». Встреча с Митричем сильно повлиялана Антона, и теперь он взялся за большой, фундаментальный труд, темой которогостало предательство. Может ли сын идти против отца? Преступно ли, преследуяблагие цели, выдавать врагу брата?..

Понимая, что Антона сейчас унесет невесть куда, я перебилаего:

– Это все? Про Глебкиных.

– Нет, конечно, – воскликнул Антон, – историяих рода изобилует казусами! Вот, например, в 1719 году один из…

– Спасибо, – прервала его я, – это уженеинтересно. Значит, Митрич умер, бумаги у вас и никто на них не претендовал?

– Нет.

– В Змеиную Горку вы больше не ездите?

Антон заморгал.

– Раз в году катаюсь. Получилось, что некому, кромеменя, за склепом следить.

– Можете мне объяснить, где кладбище и как найтизахоронение?

– Конечно, только зачем вам?

– Если помните, я из пресс-отдела «Марко», мне порученорекламировать вашу книгу. Пиар-компания пойдет под лозунгом: «В произведенииКрокова все правда».

– Это верно, – кивнул Антон, – ни слова лжи…

– Хотим раздать журналистам, которые работают с нами,фотографии склепа, чтобы убедить всех – Кроков не слукавил.

– Да, – снова подтвердил Антон, –повествование основано на документах и словах свидетеля, Митрича, в нем нет нималейшей фальши.

Я молча записала координаты погоста. Будучи женоймилиционера, я очень хорошо знаю поговорку: врет, как свидетель. Ладно. Митричне солгал, он просто не рассказал наивному Крокову всей правды. Ну подумайтесами, зачем Митричу преданно ухаживать за склепом? Бумаги-то он давно перетащилк себе в дом. Из-за любви к Ивану Сергеевичу и его жене? Может, и так. Только язнаю об этой истории чуть больше Антона, а еще очень хорошо помню «червя» Нику,показавшую мне тайник в могиле. Помнится, девушка, посвятившая себя разграблениюзахоронений, прочитала мне целую лекцию, рассказав, что наши предки считалисемейный склеп лучшим из сейфов. Иван Сергеевич не был исключением, скорейвсего Андрей и Аня знали о секрете, ведь они имели при себе тайную печать. Вмогиле их родственников лежали деньги или драгоценности, а новобрачныедополнили клад документами. Митрич, естественно, знал о сокровищах, он берег ихи отдавал богатство по частям Ане, потом Сирене. Вот откуда у последнейсредства на хорошую жизнь, вот почему у нее на ноге татуировка. Да, Аня,носившая имя Сары Кацман, родила дочь в тюрьме. Только татушку на ноге младенцаона сама попросила сделать кого-то из уголовниц. м, кроме имени с фамилией, тамимелось еще и изображение тайной печати. Перед тем как отправить заключенного вкамеру, у арестованного отнимают все, что можно использовать для самоубийства:ремни, шнурки, цепочки… Скорей всего отобрали и медальон-печать, но Анечкахорошо помнила изображение. Интересно, что она дала уголовницам за работу? Какрискнула подвергнуть жизнь малютки опасности? Татуировка, сделанная вантисанитарных условиях, могла повлечь за собой заражение крови и смертьмладенца. Боюсь, ответа на эти вопросы мне никогда не узнать. Думаю, правда,что бедной Ане-Саре в голову пришла одна простая мысль: ребенка отберут,отправят в детдом под другой фамилией. Девочка потеряется навсегда. А статуировкой есть шанс ее найти. Наверное, были у Ани и иные мысли. В лагереможет погибнуть она сама. Девочка, нареченная странным именем Сирена, вырастет,изучит свою татуировку, заинтересуется ею и попытается узнать, что онаозначает. Наверное, Аня надеялась, что дочь станет рыться в архивах… Впрочем,не знаю, так ли это и что бы случилось, сгинь Аня-Сара в казематах. Но судьбаоказалась милостива к бедной матери, она перенесла все тяготы, нашла дочь,потом обрела мужа и прожила свои последние годы счастливо. С Анечкой случилосьто, что, к сожалению, редко происходит с людьми: она получила награду застрадания и праведную жизнь.

Но я теперь очень хорошо знаю, о каком ключе говорила Лиза.Ключ – это ее дочь Маша, правнучка Сирены, получившая семейную татуировку.Бабушка рассказала Лизе про клад, малышке сделали тату, при взгляде на котороеМитрич беспрекословно выдал бы сокровища. Да уж! Интересный поворот событий!Сирена Львовна полагала, что старый доктор будет жить вечно? Ладно, на эту темуя подумаю потом. Сейчас же мне понятно, что… что мне ничего не понятно.

Выйдя от Антона, я глянула на часы, ужаснулась и понесласьдомой. Ничего себе, стрелки подобрались к полуночи. Небось Олег опятьзадержался на службе, иначе он обозлится на меня, и будет, между нами говоря,прав!

Но мне всегда не везет. Муж был дома, стоял в спальне возлераскрытого шкафа.

Я посмотрела на сумку, куда он укладывал свои вещи, иудивилась:

– Ты едешь в командировку?

– Нет, – сухо обронил Куприн.

Я изумилась еще больше:

– Тогда куда?

– В никуда.

Волна ревности захлестнула меня и ударила в голову:

– Ты меня бросаешь?!

– Просто ухожу!

– К толстой, лысой, мерзкой, хромой, косой ЛесеКомаровой?

– К кому? – с неподдельным изумлением воскликнулОлег.

– Не ври, – заорала я, – к своей любовнице!

– С ума сошла, – вдруг завопил всегда невозмутимыйКуприн, – с больной головы на здоровую валишь! Сама любовника завела! Уйдис глаз, скройся!

– Я? Любовника?

– Ну не я же!

– Именно ты любишь чужую бабу.

– А ты в ресторане дерешься!

– Ну, Леша! Обещал же молчать, а сам продал, –возмутилась я.

– Ты дрянь! – вдруг заорал Олег.

– А ты потаскун! – не осталась в долгу я.

Внезапно муж подлетел ко мне и отвесил пощечину, я, неожидавшая нападения, свалилась на пол, но, падая, ухитрилась дернуть Олега заноги и обрушить его на себя. Пару минут мы молча дрались, потом Куприн, больнозаломив мою руку за спину, ткнул пару раз меня лицом о пол и заявил:

– Ну хватит. Развод. Мне поблядушка не нужна.