Танк уже миновал все повороты, впереди, в просвете между строениями, блеснула речная лента. Были хорошо слышны очереди легкого оружия, изредка хлопали пушки – судя по звуку, калибр был заметно больше, чем на БТ-5. Потом над развалинами слева от оси движения взметнулся огненный столб, спустя секунду или около того донесся грохот сильнейшего взрыва. Боекомплект в танке взорвался, не иначе, подумал Аркан.

– Серега, как доберемся до крайних домов, переходи на первую, – приказал старший лейтенант.

Противник прорывался вдоль реки с севера, то есть слева для их машины. Реутов развернул башню под прямым углом влево – теперь, когда они вырвутся из зоны застройки, орудие будет глядеть точно навстречу наступающим врагам.

В тесном поле зрения триплекса проплыли назад последние дворы, дизель изменил тональность, сбрасывая обороты. Танк неторопливо выполз на полосу открытого пространства, отделявшую приграничную деревню от реки. Взору старшего лейтенанта Реутова открылась картина боя. Картина ему сильно не понравилась.

Посреди травянистого пустыря шириной в два футбольных поля стоял ПТ-76, лупивший из пушки и пулемета по наступавшим врагам. Пешие моджахеды, не пожелав искушать судьбу, предпочли залечь, отдаляя встречу с райскими гуриями. Однако примерно в пяти-шести сотнях метров надвигались две бронемашины, которые трудно было не узнать.

Германо-голландские, весом чуть ли не под тридцать тонн, восьмиколесные «боксеры» – вероятно, из партии, которую Литва купила буквально перед самым вторжением. Роботизированный боевой модуль израильского производства без полупроводниковой начинки сделался, разумеется, бесполезным, поэтому был безжалостно срезан и заменен турелью с крупнокалиберным пулеметом.

Вспомнив позывной (но не имя) командира танка, Реутов сказал в микрофон:

– Шмель, я – Гром. Позади тебя, метров двести.

Плавающий танк выпустил снаряд, пробивший скошенный лобовой лист «Боксера». БТР красиво взорвался, пулеметчика воздушной волной подбросило выше крыши ближней хаты.

Второй бронетранспортер резко врубил заднюю передачу, пытаясь убежать под защиту каменного забора. Аркан выстрелил в него, вторым снарядом измочалил переднее правое колесо, «Боксер» нелепо раскрутился и был добит пушкой ПТ-76. Машина загорелась, осев на бок. Из бронированного корпуса выскочили несколько наемников. Оба танка дружно хлестнули по ним длинными пулеметными очередями, кого-то срезали, но кто-то сумел укрыться в развалинах.

– Гром, я Шмель, – сказал сквозь шорох помех незнакомый голос. – Здесь тесно для двоих.

– Шмель, я – Гром, уйду на другой берег, оттуда обзор лучше. А ты маневрируй. Нечего неподвижную мишень изображать.

– Без тебя знаю…

Весьма осторожно – доверия такому мосту ни на грош – экипаж перевел «бэтэшку» на белорусский берег. Когда покалеченный настил остался за кормой, Реутов приказал Варгушину взять влево, к руинам неведомого происхождения, вокруг которых разрослись кусты и две ивы средних габаритов. Хотелось надеяться, что закрепленные на броне ветки хоть и поредели в катавасиях боевой работы, но как-то сольются с флорой, делая танк невидимым на средних дистанциях.

Вправо, на север, другая сторона просматривалась километра на два, потом речное русло отворачивало. Там, на изгибе, стоял густой лес, в котором, по всей видимости, накапливались вражеские подразделения. Вдоль берега до самого леса реку окаймляла незастроенная и незасеянная земля, поросшая высокими травами. Дальше сопредельную территорию украшали признаки цивилизации: дома, заборы, сады, узенькие дорожки между фермами. Теперь Аркан лучше разглядел, как жестоко досталось деревне в артиллерийской дуэли четыре дня назад. Разрушенные постройки, срезанные взрывами деревья, выгоревшие амбары с урожаем – война не щадила никого и ничего.

На прибрежной траве догорали неудачники боя сегодняшнего – два знакомых Аркану «боксера», не меньше четырех «арабесок», опрокинутый на бок грузовик. Самым удивительным украшением пейзажа оказались две воронки, опоясанные широкими черными кольцами выгоревшей почвы. Подобные следы могла бы оставить разве что крупнокалиберная авиабомба, или – гораздо вероятнее – грузовик с боеприпасами. Точнее установить природу мощного взрыва Реутов затруднялся: слишком уж покореженными выглядели куски металла, разбросанные вокруг воронок.

Потом уже не стало времени раздумывать над загадками или спрашивать у Шмеля. Из дальнего леса стали появляться небольшими группами солдаты и, пригибаясь, короткими перебежками просачивались на деревенскую окраину. БТ-5 и ПТ-76 выпустили по ним осколочные снаряды, несколько наемников упали, но враги проникали в населенный пункт, скрываясь за строениями. Пробираясь между развалинами, они запросто могли подкрасться поближе и угостить реактивными гранатами базуки. Без пехотной поддержки танкисты были бессильны выбить неприятеля с узких деревенских улочек.

Шмель не стал дожидаться советов Аркана, сам сообразил, чем дело пахнет, и на задней передаче отвел свою машину подальше от домов и поближе к реке. Теперь он нервно маневрировал около самого моста, словно собирался присоединиться к «бэтэшке» на восточном берегу. Однако для войны моторов характерна слишком быстрая смена обстановки.

Реутов буквально на секунду-другую отвлекся от поля боя. Нужно было наконец разобраться, что делается с боекомплектом. Беглого взгляда хватило, чтобы понять: все укладки почти пусты. Оставалось меньше десятка снарядов и последняя коробка с пулеметной лентой.

– Осколочный? – спросил Артур.

– Погоди, надо стрелять наверняка…

Старший лейтенант откинул командирский люк, выглянул и громко сообщил о желании вступить в интимные отношения с чьей-то матерью.

Далеко справа, возле самого леса, медленно мотал гусянки очень большой танк. Вражеская машина выглядела почти современной, танкисты такого модерна не видели с самого вторжения злобных инопланетных агрессоров. Разворачивая башню в сторону новой мишени, Аркадий уже понимал, что добыча не по зубам его пушечке – старенькой, почти игрушечной.

Перед боем было ведь сказано: душманы привезли на фронт британские танки «Центурион» – и вот один из них как раз движется к переправе. Тактико-технические данные англичанина Реутов помнил не слишком точно, однако читал, что на Ближнем Востоке «центурионы» обычно выигрывали бои у наших Т-54, Т-55 и Т-62. Надо, конечно, помнить, из какого места растут руки арабских танкистов, но враг серьезный. А ведь чуть ли не с вермахтом эти ветераны повоевать успели. Кажется, лобовая броня больше дециметра, а пушка – английская, 105 миллиметров.

Он попытался успокоить сумбур мыслей и решил – бить только в борт, а лучше – в корму, там броня намного тоньше. Это означало дождаться, когда «центурион» проковыляет мимо, не заметив замаскированной «бэтэшки», и подставит под выстрел уязвимые участки. Надежды на успех мало, но другого выхода старлей не видел.

Реутов плавно повернул башню влево, чтобы не демаскировать себя лишними движениями, когда вражеский танк окажется поблизости. Теперь в поле обзора оказались мост, стоявший малость поодаль ПТ-76 Шмеля, а также большой сектор деревенской околицы. Возможно, замысел сделать «золотой выстрел» из засады удался бы, но тут в течение событий вмешались остальные участники смертельного шоу.