Когда от капибары остались одни кости, Агуара сказал:

– Некоторое время я буду отсутствовать. Вместо себя оставляю Параито. Со мной пойдут трое: Мадо, Иримара и Гуарикота. Предупреждаю остальных в последний раз! Не будете соблюдать необходимые предосторожности, закончите свою жизнь на плантациях испанцев или на виселице, которую соорудят по приказу губернатора д’Ожерона.

Агуара взял с собой метисов. Они считались отличными следопытами, меткими стрелками и выделялись среди остальных жестокостью – сказывалась кровь индейцев-караибов. Вот только по-настоящему их звали не так. Почти все разбойники по примеру флибустьеров брали себе прозвища, в основном имена древних индейских вождей – уж чего-чего, а самомнения им было не занимать.

Сборы были недолгими. Ружье имелось только у Агуары, остальные вооружились луками и короткими копьями, упаковали припасы на дорогу. Другой одежды кроме тех лохмотьев, что на них, бандиты не имели, и это их совсем не волновало. Их больше заботила сохранность продуктов и чтобы фляжки были наполнены кашири. Из еды они захватили лишь пеммикан – смесь вяленого измельченного мяса быков, сала, растертых в порошок орехов и сухих ягод, среди которых были и те, что предохраняли от отравлений, со специями.

Пеммикан очень долго не портился даже во влажном тропическом климате и при малом весе был очень питательным. Он здорово выручал, когда не было возможности охотиться, ловить рыбу и разжигать костер. Пеммикан был походной едой, которой пользовались многие индейские племена.

Вскоре небольшая поляна возле хижины опустела; был потушен и костер, притом весьма тщательно, – дым и даже запах свежего пепла в сельве мог привлечь внимание нежелательных гостей. Жилище бандитов выглядело покинутым. Его построили давно, и конечно же не Агуара со товарищи; здесь когда-то жили охотники, отправившиеся в иной мир не без помощи разбойников. Только опытный следопыт мог заметить «гнездо» – наблюдательный пост на высоком дереве, представляющий собой крохотную хижину, сплетенную из ветвей, у которой была даже крыша из пальмовых листьев.

В «гнезде» сидел бандит и зевал так, что скулы трещали. Он завидовал своим товарищам, которые снова завалились на боковую. Но приказ вожака нужно исполнять. Разбойник хорошо знал, что с Агуарой шутки плохи. Однажды он зарезал на глазах всей шайки своего помощника, который посмел не выполнить его распоряжение и затеял по этому поводу спор.

Но оставим на время разбойников и поищем Тимка Гармаша, или капитана Тима Фалькона. Пока Длинный Гастон плел в «Хромом псе» свою интригу, Тимко беседовал с Матисом Дювалем. Тот был встревожен: Мишель де Граммон должен был давно вернуться, но до сих пор от него ни слуху ни духу.

– Какого дьявола он забыл на отмелях Силвер-Бэнкс?! – возмущался Дюваль.

– Значит, у него были на это причины… – рассеянно ответил Тимко; мыслями он уже был в шлюпке, которая должна доставить его к груде сокровищ, как обещал Конуко.

Он решил не откладывать это дело в долгий ящик и отправиться сегодня вечером, чтобы избежать расспросов и недобрых глаз. И потом, его сильно беспокоил индеец. После того как освободили его дочь, он стал очень мрачным и задумчивым. Казалось, ему бы радоваться, ан нет – Конуко пребывал в черной меланхолии. Неужели его так сильно потрясло то, что у него появился внук-метис, и он не смирился с этим позором?

Но ведь подобное после появления на Мейне испанцев стало обыденностью среди индейцев. Колонисты не только заводили себе наложниц-индианок, но и брали их в жены – когда те принимали христианскую веру. Многих индейских девушек просто изнасиловали солдаты, и те произвели на свет потомство, которое племена Вест-Индии ни в коей мере не отторгали.

– Какие причины?! Кто не знает на Мейне, что на Силвер-Бэнкс нельзя соваться?! Это место дьявола, там его охотничьи угодья. Сколько кораблей погибло на отмелях – не счесть. Но нашему капитану ежели ударит в голову какая-нибудь блажь, колом ее оттуда не вышибешь. И что мне теперь делать с людьми? Народ начал бунтовать. Их нельзя оставлять без дела больше чем на две недели. Деньги они уже спустили, а какой отдых без бутылки рома? Вот и бузят…

– Это серьезно… – Тим Фалькон по-прежнему витал в облаках.

Они сидели в салоне мадам Лулу, в полном одиночестве. Сегодня был не их день; со вчерашнего вечера после удачного рейда здесь гуляли команды капитанов Филиппа Бекеля и Лоренса де Граффа. Они оплатили все – и стол, и девушек. Всех. Другие корсары и флибустьеры, оставшись без приятного женского общества, мрачно наливались ромом и слушали, как музицировала одна из воспитанниц Бордельмаман.

У мадам Лулу, несомненно, была предпринимательская жилка. Она выписала из Франции девицу-музыкантшу и клавесин. Когда в салоне появилась живая музыка – притом какая! – народ повалил в заведение Бордельмаман толпами. Не у всех хватало денег на девушек, но бутылку рома мог себе позволить каждый. Доходы мадам Лулу выросли вдвое, а народ приобщился к «высокому» искусству. Нередко можно было наблюдать даже слезы на грубых обветренных физиономиях пиратов, когда звучала пасторальная музыка или когда девица пела: «Ах, мне ничто не мило, коль ты мне изменила. Я обошел весь свет, тебя ж все нет и нет».

– Вы слушаете меня, мсье, или нет?! – рассердился Матис Дюваль.

– Конечно, слушаю, капитан. Но чем я могу вам помочь? В конце концов, это личное дело сьёра де Граммона – плыть хоть на край света, если этого пожелает его душа. Так уж мы все устроены. Нам подавай новое, неизведанное… – тут Тимко рассмеялся. – И желательно, чтобы эта новизна хорошо оплачивалась.

– Вот и я об этом, – ловко ввернул Дюваль. – Не согласитесь ли вы возглавить рейд моих и ваших парней… ну хотя бы куда-нибудь? Чтобы они немного развеялись и им не лезли в голову дурные мысли.

– Прошу простить меня, мсье Дюваль, но сделать этого я не могу. У меня есть кое-какие неотложные дела… впрочем, не о них речь. Но я хочу высказать встречное предложение – чтобы охоту возглавили вы. К вашим судам присоединятся два моих – флейт и бриг. Это уже будет очень серьезная эскадра. Вы ведь морской офицер, в отличие от меня, так что вам и карты в руки. Договор между нашими командами мы можем составить хоть сейчас. Я лишь позову капитана Гуго Бланшара и лейтенанта Гийома Перра. А вы со своей стороны пригласите, кого пожелаете.

По правде говоря, среди буканьеров Тима Фалькона тоже началось брожение. Все они рвались в море. Но у него были другие планы, и Матис Дюваль со своими бедами подвернулся в самый раз.

– Что ж, коли так…

Хмурое лицо Дюваля просветлело: почему бы ему и впрямь не попробовать возглавить эскадру? Опыта у него хватает, а там уж как повезет…

– Я согласен! – сказал он решительно.

– Отлично! – обрадовался Тимко. – Тогда за дело!

Вечером того же дня от берега Тортуги отчалила шлюпка. В ней сидели Тим Фалькон и вождь Конуко. Дул свежий ветер, туго натянутый парус гнул тонкую мачту, и шлюпка резво бежала по волнам, держа курс на Эспаньолу. Вскоре ей вдогонку отправилось каноэ с Длинным Гастоном, Агуарой и его подручными. Зоркие метисы напряженно вглядывались в слабо освещенный горизонт, на котором парус суденышка капитана Фалькона был едва виден…