Командующий откинулся на спинку кресла и с улыбкой смотрел на Мурата.

— Это дело хорошее. Одобряю. Мужик без семьи — наполовину мужик. У всех у нас должен быть надежный тыл. Надеюсь, что твоя избранница хорошая девушка?

Пока Мурат раздумывал, как ответить собеседнику, как тот, прищурившись, с доброй улыбкой на лице, спросил:

— А не та ли это красавица, что ухаживала за тобой в госпитале?

— Она, — Мурат не ожидал такой сообразительности командующего.

— То — то я еще тогда в госпитале подумал, что вот эта медсестричка как раз подходит для такого героя, как ты. Значит, не ошибся я?

— Не ошиблись.

— Вот и чудненько, вот и чудненько. Когда свадьба?

— Мы еще точно не определяли дату. Но скоро.

— Запомни, не люблю я эти совместные проживания. Если любите друг дружку, то обязательно надо создавать семью, а не сожительствовать. Обязательно позови на свадьбу меня и мою жену. Мы оба будем благодарны за приглашение. И подарок за нами.

— Обязательно.

— Давай тогда выпьем за то, чтобы у вас все сложилось хорошо. И деток побольше. Наливай!

Когда выпили по третьей и закусили, командующий уже властным голосом командира сказал:

— Сейчас пройдешь по коридору направо. Там будет кабинет отдела кадров. Оформишься. Я предупрежу их. Кадровики объяснят тебе, что нужно будет сделать дальше. Получишь удостоверение, оружие. С пистолетом, надеюсь, дело имел?

— Конечно. Десантура может стрелять из любого оружия. Даже из гаубицы.

— До гаубицы, надеюсь, дело не дойдет. Не доверим мы ее тебе одному. Позже получишь продпаек и карточки. А сегодня после оформления бумаг отдыхай. Завтра к восьми часам будь, как штычок, на службу. Тогда и поговорим конкретно. Кстати, а как у тебя с жильем? Не в казарму же вести молодую жену?

— Поживем у ее тети. Хорошая, добрая женщина. Правда, там тесновато. Но потом найдем что-нибудь.

— Что — нибудь найдете, говоришь? Негоже моему помощнику искать съемную квартиру. Ладно, это решим по ходу деда. А теперь дуй в кадры. Я иду звонить туда.

***

Пока Стрелок нашел кабинет отдела кадров, то выяснилось, что там его уже ждали.

Вначале он заполнил необходимые бланки, потом тут же сфотографировался для личного дела, а также удостоверения личности, которое тут же и получил. Вместе с ним ему выдали карточку-заместитель для получения личного табельного оружия.

Затем его направили в дежурную часть штаба.

Там выдали пистолет, три магазина к нему, двадцать четыре патрона и кобуру, которую он тут же приспособил рядом с предплечьем левой руки.

Там же на специальном стенде зарядил патронами магазины. Один магазин вставил в рукоятку пистолета. Коробочки из-под патронов отдал дежурному по штабу.

Пистолет положил в кобуру, а магазина — в нагрудный карман куртки.

Дежурный по штабу провел его на третий этаж, открыл дверь кабинета № 303, на которой не было никакой таблички. Затем вместе со Стрелком осмотрел содержимое платяного и книжного шкафов, сейфа, ящиков письменного стола.

После этого дежурный вручил Стрелку ключи от замков двери кабинет и сейфа. В получении всего этого Мурат расписался в специальном журнале.

Предупредив Стрелка, что перед уходом из штаба независимо от времени отсутствия он должен сдавать ключ от кабинета постовому, дежурный удалился, оставив Стрелка одного осваивать свое рабочее место.

А что там было осваивать? Все ведь было пусто. Даже компьютера в кабинете не нашлось. На письменном столе одиноко стоял телефонный аппарат без нумератора.

«Это, скорее всего для внутренней связи. А так звонить можно только через коммутатор, — сообразил Стрелок. — Хитро. Но продумано правильно».

Он подошел к единственному в кабинете окну. Оказалось, что оно выходило во двор штаба.

Прямо под окном располагался спортивный городок с различными спортивными снарядами и построениями.

«Это как раз кстати. Во-первых, можно будет размяться. А во-вторых, самостоятельно пройти курс реабилитации после ранения».

Еще раз, осмотрев свое новое место дальнейшей службы, Мурат подумал:

«Значит, все придется писать от руки, — констатировал новоиспеченный помощник командующего. — Хотя мне не привыкать. Не очень-то часто пользовался компьютером. Все повода не было. Так. Командующий сказал, что я после оформления могу пойти домой. Так и сделаем».

Выполнив все предусмотренные внутренним расписанием штаба операции, он оказался на улице.

Все также светило южное солнышко.

По площади проезжали редкие автомашины. Шествовали такие же редкие пешеходы.

И никому не было никакого дела до того, что вот у Мурата начинается новая жизнь. Жизнь, от которой он ожидал только хорошее.

И он не торопясь отправился домой.

А там его ожидал приятный сюрприз.

— Ты знаешь, а у нас сегодня праздник! — Уже в прихожей встретила его взволнованная Людмила.

Он обнял любимую и поцеловал.

— Что, разве у нас сегодня Новый год или мой день рождения? — Шутливо отреагировал Мурат.

— Лучше.

Она вся сияла, действительно как елка на Новый год.

— Ну, не томи. Говори, что случилось.

— Отгадай! — Уже таинственным голосом приказала Люда.

И хитро прищурившись, посмотрела на Мурата.

— Сдаюсь на милость победительнице, — он шутливо поднял руки вверх, отпустив жену на волю.

— А кто — то не так давно так проникновенно говорил, что разведчики никогда не сдаются на милость врагу.

— Так я же теперь не разведчик, а штабная крыса.

Он снова обнял ее за талию и прижал к себе.

— Ну, так не честно, — Людмила жеманно поджала губки. — Я к тебе с такой радостной вестью, а ты не хочешь даже подумать и постараться угадать с какой.

— Так, хорошо, — Мурат состроил серьезное лицо. — Начинаю угадывать. Слабонервных, душевнобольных прошу покинуть помещение. Кстати, а сколько у меня попыток, чтобы остаться живым и без синяков и кровоподтеков на фотокарточке?

— Как и положено, три.

— Итак, первая попытка: ты беременна.

— Я как медработник могу сказать твердо: пока нет медицинского подтверждения, говорить об этом рано. Мимо. Дальше.

— Вторая попытка: ты сама приготовила борщ.

— Как прозаично ты все — таки мыслишь. Надо брать шире. Мимо и даже очень.

— Еще шире? — Удивился он. — Ну, тогда третья и последняя в моей так рано оборвавшейся молодой жизни попытка: э…, э…. Сдаюсь. Больше ничего хорошего в голову прийти не может.

— Да, дорогой! Как ты сам говорил не раз: нет в тебе энтузизизьму.

— Ты, как всегда, права. Нет. А знаешь почему?

— Ну, раскрой эту великую тайну.

— Потому, что я голоден, как собака, которую добрая с виду хозяйка держит в прихожей и не пускает на кухню, откуда идут такие завораживающие запахи, что у меня, как у той собаки Павлова, инстинктивно текут слюньки! Поэтому никакие хорошие мысли в голову не лезут.

— Эх, ты! Разведчик!

— А вот в