— И что было в той командировке?

— Да получается, что вы с Клишиным родственники через его тетку, потому что у этой Веры Валентиновны переночевал несколько раз ваш отец, а Соня — ваша сводная сестра, а его двоюродная. Но это призрачное родство, вы можете быть спокойны насчет того, что поимели Павла, кровных уз у вас с ним нет, вернее, не было.

— Да убирайтесь вы к черту! Напились, несете какой-то бред! — Надя с размаху ударила о стол чашкой, от чашки откололся кусок, стол загремел вместе с ложечками и хлебницей.

Алексей вскочил:

— Да на меня-то вы что все орете?!

— Вон!

Но тут раздался звонок в дверь, причем такой продолжительный, нервный, визгливый, как ревнивая жена, которая рвется в бой за мужа, от которого Леонидову стазу стало нехорошо.

— Не открывайте. Это Соня.

— Идиот!

Надя рванулась к двери, Леонидов за ней, они почти одновременно дернули на себя замок, дверь отскочила, Соня оттолкнула обоих и влетела в прихожую, прижимая к груди маленькую сумочку:

— Попробуйте только меня не пустить!

Они по инерции захлопнули за Соней дверь и замерли, прислонившись к ней спинами. Леонидов смотрел на сумочку, Надя — на Соню, а та вдруг закричала громко и неуверенно:

— Тварь! Даже если ты мне сестра, какое ты имеешь право у меня мужика уводить?! Тебе что, деньги нужны? Да лопнешь ты с этих денег!

Надя растерялась, она покраснела, уставилась на Соню и начала всхлипывать:

— Да что ж это такое? Почему здесь лампочка не горит? Опять мне все делать? А вы только кричите, кричите и врете все.

— Я вру?! А этот тип зачем к тебе приперся? — Она явно намекала на Леонидова. — Ты и его успела к рукам прибрать?! Я с ними со всеми сплю, я шлюха, а ты чистенькая, они потом приходят к тебе и предложения делают?! Да хватит уже! — Она наконец раскрыла свою маленькую сумочку, достала нечто похожее на пистолет, он оттянул тонкую загорелую руку своим весом, рука прогнулась, и за нее сразу же схватился Леонидов.

— Психопатка! Это пневматический пистолет, никого ты им не убьешь, только синяк будет. Нашла тоже мне оружие. Кто дал?

— Да чтоб вы все сдохли! — Соня нажала на спусковой крючок, что-то бабахнуло, кусок стали с треском ударился о пол и отскочил.

— Ну как же, непременно надо нажать, раз уж принесла. Пойди лучше поговори спокойно с сестренкой и дай мне этот предмет, пока оставшиеся лам› почки в доме не побила.

— Я не хочу ни с кем говорить, — заявила Надя.

— Обе дуры. Водка в доме есть?

— В холодильнике. — Надя опять всхлипнула, а Леонидов сказал:

— По крайней мере, как успокоить одну из вас, я знаю точно. — Он потащил Соню на кухню, швырнул на табурет: — Устроила? Довольна?

— Нет, ну почему мне так не везет? — Соня тоже начала всхлипывать.

Алексей открыл холодильник, достал бутылку, налил, разбавил слегка соком, который нашел там же.

— Пей.

Соня, давясь, выпила все, из прихожей появилась Надя, села на другой табурет.

— А ты водку пьешь? — спросил ее Леонидов.

— Нет.

— Тогда тебе надо больше разбавлять. — Он сделал еще стакан, добавив побольше сока, и подвинул его к Наде. Та не стала спорить, тоже отпила и снова уставилась на Соню.

— Что смотришь? — вскинула голову та.

— Мой папа не мог.

— Все они на словах не могут. Вот и этот тоже, верный муж. — Соня выразительно покосилась на Леонидова. — И Демин твой. Никогда не отказывался, а замуж не взял.

— Максим с тобой спал? — Надя совсем расстроилась.

— Как мы его уважительно: «Максим». Еще по отчеству назови. Свинья он, и замашки у него свинские.

— Зачем ты тогда так страдаешь из-за него?

— Да мне просто обидно. Меня еще никто не посылал, а этот даже номер телефона сменил и с матери долг решил содрать целиком, да еще с процентами. И это после того, что у нас было! Ну не свинья?

— Какой долг?

— Пашину дачу придется продать, а ты знаешь, кто для меня был Паша?!

Надя вдруг что-то вспомнила, нахмурилась:

— Я же читала. Про него и про тебя…

— Взаимно. Ну и как он был, в смысле в постели? Леонидов, уйди, дай женщинам поделиться воспоминаниями. — Ее уже слегка развезло, Соня порозовела и начала просто без умолку болтать.

— Ну, вот и познакомились, — вздохнул Алексей. — Девушки, может, я могу уже вас оставить, дайте только слово, что не станете друг на друга кидаться.

Надя тоже слегка разрумянилась, и Леонидов опять удивился, как же они похожи, обе беленькие, пушистенькие, с нежными розовыми щеками, и если бы еще их похоже одеть…

— Соня, я не хочу больше за него замуж, честное слово.

— И я не хочу.

Обе вдруг улыбнулись, и Соня полезла в холодильник за бутылкой и соком:

— Давай сразу за все, сестренка: и за встречу, и за Пашу. Я сейчас напьюсь и останусь у тебя ночевать. Можно?

— Оставайся. Мне страшно одной, то Алла везде мерещится, то дядя…

— Я знаю про Аллу. Ну и стерва же она была! — Соня наполнила стаканы, и Леонидов понял, что ему теперь действительно можно уйти.

— Я сам дверь захлопну, — крикнул он из прихожей девушкам и вышел, засовывая в карман брюк тяжелый пневматический пистолет, который так и не решился вернуть Соне.

«На даче передам. Кто знает, до чего они там сегодня досидятся, но Демину, похоже, придется искать себе другую жену», — усмехнулся он и пошел к своим «Жигулям».

3

В машине он вспоминал события этого вечера и едва не смеялся, так все получилось глупо и весело.

«Ну, дети еще, что с них взять? А ты кинулся, как дурак, спасать, а у них и игрушки еще детские, помирятся. У Нади ведь вообще в Москве из родственников не осталось никого, а тут целая Соня, одна стоит десятка тетушек и сестренок. Так вот, помирятся они и пойдут вместе вставлять этому Демину. Бедняга! Какой провал брачных планов! А так все удачно складывалось: Алла погибла, Надин дядя умер от инфаркта, прелестная девушка с весьма дорогой недвижимостью в придачу, дело на мази, можно сказать, всего месяц до свадьбы, и вдруг это неожиданное родство. Да, посмеялась судьба, это же надо, так свести через двадцать лет людей, которые предполагали, что их от этого спасет расстояние от Москвы до Севера. Но Демин! Не пора ли нанести ему визит? А то Максим Николаевич подумал уже, наверное, что ему удалось вылезти сухим из воды, и готовит свою жирную похлебку, кроша туда Пашу Клишина вместо вермишели».

Леонидов вздохнул, осмотрелся, приглядывая магазинчик, у которого можно было бы остановиться и прикупить продуктов домой, где кроме кастрюли с плесенью, которую он так и не вылил вместе с водой в унитаз, ничего съестного не было.