Он вторгался все с большим и большим напором, отзываясь на ее призыв и двигался все быстрее, и стремительнее. Желание росло и росло, поцелуи переросли в непрерывное слияние губ и дыханий. И так длилось до самого пика наслаждения.

– О, Бренсон!!! – вырвался у Джулии громкий возглас упоения, и она обомлела в его руках, содрогаясь импульсами невероятного блаженства.

Этот возглас и его заставил пролиться с такой силой, что все тело задрожало, и конвульсивно сжалось.

– Божееее…– непроизвольно прорвался из его горла стон, и достигнув апогея, обезволенное тело рухнуло без сил на любимую.

Кажется, он только умер и снова возродился на свет. Эта женщина… она все… все в ней… жизнь и смерть, все! Все!

Да она смогла! Вдохнула в него силу двигаться дальше, хотя ему уже казалось горе окончательно раздавило. Но нет, пока она рядом, он всегда имеет ради чего жить.

Целуя ее, немного очнувшись от пережитого, Бренсон прошептал:

– Спасибо! – лаская губы губами, произносил он. – Спасибо, спасибо, что ты есть… – скользя к уху, потом по шее, по плечам, продолжал он любить свою нимфу. Было и вправду что–то волшебное в ней, по крайней мере для него…

И не собирался прекращать, опять увлек ее в сладострастный водоворот страсти и любви, чувствуя ответный зов. В их телах накопилось достаточно желания чтоб сегодня не спешить останавливаться…

Она тоже не хотела прерывать это блаженство, не хотела разжимать объятия, не хотела перестать чувствовать его всем своим телом. Прижималась к мужу, любила, принимала его в себя, еще и еще, охотно и жарко…

Как же чудно это было.

Эта ночь с горестной, стала наполненной страстью и восторгом и потихоньку раны в сердце Бренсона стали затягиваться, а мир снова обретал смысл. Да, утраты были велики и ничто никогда не восполнит их до конца. Но забрав так много, жизнь и дала немало. Ему есть за что благодарить судьбу. Ведь у него есть не одна и не две – а целых три веских причин, чтоб жить и радоваться каждому следующему дню.

Прожить жизнь так, чтоб его дети познали всю ту заботу и тепло, что не досталась ему самому. Любить так, чтоб во всем, чего он касался это было видно.

Жить достойно не только ради тех, кто жив, но и ради тех, кто умер. Ведь правду говорят: самые лучшие святые, выходят из самых больших грешников. Не тот свят, кто не пал, а тот, кто встал после своего падения и узрел истину.

– Я очень счастлив за вас, друг мой. Идите, вы это заслужили! – герцог одобрительно потрепал Редингтона за плечо. Тот встал и направился по длинному проходу между рядами сидящих офицеров, в праздничной, но важной атмосфере зала военного министерства.

Более пятьсот человек пришли почтить его брата – капитана Ричарда Уэлсэра.

– За верную службу отечеству и ее Величеству королеве Виктории, посмертно награждается медалью капитан Ричард Уэлсэр. С этого дня, его имя полностью реабилитировано и войдет в список доблестных воинов, отдавших жизнь при исполнении служебного долга. Также, почетный знак за верную службу, за оказание содействия по освобождению пленного офицера ее Величества, присуждается его светлости, графу Редингтону! Примите благодарность и поздравления от ее Величества, палаты лордов, военного министерства и меня лично.

Министр обороны важно пятил грудь, пока прикреплял на грудь Бренсона почетную награду. Вторую, ту что предназначалась брату, передал в руки; та лежала в зеленой бархатной коробке с белой внутренней обивкой из шёлка.

Да, справедливость наконец восторжествовала, и мечта Бренсона сбылась – имя Ричарда восстановлено. Теперь, он останется в памяти людей, как и полагается – героем, а не офицером, что позорно умер в каком-то затхлом борделе.

Конечно, это не вернет брата – но придавало смысл его жизни. Бренсон чувствовал, теперь он сможет отпустить брата. Пусть покоиться с миром, где бы он ни был.

Глазами он постоянно ловил взгляд любимой. Ему хотелось разделить этот момент с ней. Она искренне улыбалась, утирая накатывающиеся слезы.

Бренсон стоял с достоинством – гордо и прямо. Джулии казалось, он даже немного помолодел, радуясь этому выстраданному счастью.

А ведь после того, как пленный офицер оказался совсем посторонним человеком, это дело почти не имело шансов на успех.

Да, жена смогла вернуть мужу силы, чтоб бороться за свои убеждения и жить, вот только поначалу, он совсем не знал с чего начать.

Но, немного поостыв, смирившись с утратой, он стал размышлять и понял, что зная, как обстоят дела, нужно кинуть все силы, чтоб заставить правительство признать, что Ричард покрыт позором безосновательно.

Добиться этого можно было несколькими способами. Первое, что приходило на ум – принудить лорд-канцлера посодействовать, прибегнув к шантажу. Это бы сработала, запугивать было чем, да и у Каненсдейла был туз в рукаве – он лично знал Принца Альберта – мужа ее Величества королевы Виктории.

Однако, принудить, означало бы взять то, что могло быть кем–то расценено, как незаслуженные почести. А это Бренсона совсем не устраивало.

И как будто, наконец, посочувствовав ему, судьба дала в его руки нужное оружие. Оружие под названием «правда».

Через месяц, Редингтон внезапно получил записку от все того же офицера. Он сообщил, что освобожденный пришел в себя и очень хочет поговорить с братом человека, которого он лично гордо звал другом.

Что и говорить – настоящий подарок с небес.

Бренсон без промедлений пригласил обоих на ужин

Когда двое офицеров прибыли, Редингтон едва признал того, кого месяц назад освободил. Человек и вправду пришел в себя. Раньше его звали сержант Тарг. Новое командование, после освобождения, пожаловало ему чин лейтенанта и теперь он имел все шансы сделать отличную военную карьеру. Он поправился, был аккуратно побрит и пострижен, стоял прямо и снова смотрел в глаза. Более того, как оказалось, он рьяно желает продолжить службу.

Ужин проходил неформально, но все же главную беседу, отложили на конец.

И вот настал момент истины.

Бренсон соврал бы, сказав, что в голове не обдумывал сотни раз, то, что может услышать от этого человека. И все же реальная его речь была занятнее догадок.

– Очень приятно видеть, что вы пришли в себя, лейтенант Тарг. И поздравляю с повышением. Ваша воля, поистине поражает.

В такой приватной обстановке, офицер вел себя скованно. Все же роскошь в которой жил его покойный друг и его брат – поражала. Ведь, его друг и начальник капитан Уэлсэр, хоть и был богат, высокомерием никогда не страдал. И видя все это богатство, такая черта вызывала еще больше восхищения. Его уважали за доброту, верность и храбрость. А Тарг до армии видел только бедность и нищету. И если бы не плен и помощь сидящего перед ним человека, он бы никогда не получил офицерский чин, причем не заплатив ни пенни. Купить чин не по карману простому человеку, и пренебречь таким везением нельзя. Любую напасть, при желании и силой воли, которую отметил Бренсон, можно обернуть себе на благо.