— Тогда как король, — а это продолжил начатую мысль Йорик, — будет слыть в песнях умным, мудрым, сильным… Но не может справиться с каким-то мальчишкой! О как!

— А я что говорю! — поддержал я. — Главное не слова, с которых смеются. Главное то, что остаётся за текстом песни. Те мысли, что она вызывает. Глупый король не справился с мальчишкой, попавшим в ловушку в большой сильной наводнённой войсками крепости. Глупый король ничего не сделал, когда мальчишка взял на щит большой богатый торговый город. А если повезёт — скоро и второй возьмёт. Юнец безрассуден, смешон, но именно он побеждает мощного и сильного короля, за которым — все ресурсы королевства.

— О как! — вырвалось у сидящего с отвиснутой челюстью Сильвестра.

— И это ещё не всё. Разбойники, которых мы идём бить. Надо проехаться по ним asfal'toukladchikom. Разве в Магдалене никто не знал о сотрудничестве с ними? А это королевский город! Так кто виновен в разбое? Мне кажется, тот, кто не пресекал и торговал награбленным! Глупый юнец взял и разрубил Гордиев узел разбоя, а мудрый король, имеющий колоссальный чиновничий аппарат, пролюбил орудовавших долгие годы татей на жизненно важном для королевства тракте в собственном городе!

— С козырей заходишь, — заметил Бетис.

— Ага. — Я покачал головой, а вокруг установилась тишина. Слишком много информации к размышлению.

— Граф, про тебя тоже есть, что петь, — осторожно произнёс Сильвестр, вдруг пряча глаза. — Такое, что тебе не понравится. Но если не петь — точно скажут, что предвзят.

— Колись? — напрягся я.

— А ты меня не убьёшь? — сжался в комок парнишка. Я попытался умиротворённо улыбнуться.

— Нет. Ты ещё нужен. К тому же любую проблему можно решить.

— «Братская любовь Пуэбло», произнёс он и юркнул со стула вниз, видимо, чтобы кулаком не достал. — Об этом многие говорят. Не так, чтобы прямо только об этом, но… Про Пуэбло и тебя — это одна из самых частых тем.

Но я и не пытался его ударить. Наоборот, опал. Тяжело вздохнул, отставил в сторону молоко, протянул руку к кувшину с вином и сделал много-много больших глотков. Вкуса не почувствовал. Поставил кувшин на место. Снова вздохнул. И в воцарившейся тишине, в которой все напряжённо сжирали меня глазами, произнёс:

— Да, не всепроблемы можно решить. — Снова помолчал, но меня не перебивали. — Она вытащила меня из пелены безумия. Я почти ушёл, немного осталось. В замке все думали — каюк. Ещё немного, и всё. А она — вытащила. Как смогла. Не побоялась безумия, рисковала жизнью — я мог её спалить к чертям. Так что нет, народ, мне не стыдно. — Поднял глаза и оглядел всех. Офицеров. Невозмутимую эльфийку. Бернардо. Воинов, сидящих вокруг на лавках. — Мне не стыдно, орлы! Это было безумие, и иногда чтобы выйти из него, требуется другое безумие.

Братская любовь Пуэбло? — Усмехнулся. — Пой о братской любви, Сильвестр. Только никто не пришьёт мне ничего тяжелее того, что трахаю сестру. И особенно мне плевать потому, что неглупые люди знают, как одарённые не возвращаются из безумия, и что в этом случае бывает. А мнение глупых мне не интересно. Тогда как моим недругам я могу пришить много чего. Глупость. Недальновидность. Жадность. Поступки, из-за которых гибнут хорошие ребята. Как тот же барон, Старый, в Аквилее, пославший своих людей на убой против нас, пограничной стражи, в обход приказов хозяйки!

Мы должны петь про всё, что нас окружает, — оглядел я зал таверны, имея в виду весь мир. — Жадные и алчные купцы, заботящиеся только о наживе, и пусть хоть всё человечество будет съедено орками-степняками. Глупый король, который вместо того, чтобы заниматься возможными заговорами владетелей, организует травлю не мешающего ему пограничного мальчишки. Коррумпированные чиновники, не боящиеся ни бога, ни чёрта, берущие взятки на виду у всего королевства. Гордые города-коммуны, смотрящие на всех вокруг свысока. Наглая Таррагона, затапливающая деньгами окрестные земли, скупая все маломальски ценные активы, увеличивая власть легата. Как уже спели — бароны, не желающие выходить по феодальной мобилизации против степняков. Магистраты, не заботящиеся о вверенных подданных, а лишь набивающие карманы. Гильдии торговцев и ремесленников, безбожно дерущие цены. Нужно петь обо всём этом! Это наша жизнь, каждого из нас! Это жизнь нашего народа. А самая интересная тема для любого человека — это тема про него. Слушая песню «про себя», он проникнется. И завтра, и послезавтра вновь придёт на нашего музыканта. И тогда и только тогда среди сонма актуала, среди просто песен, мы скормим ему несколько целевых, и он даже не заметит.

Мы же, сеньоры, будем вершить историю, — сверкнул я глазами. — Те, кто будет с нами, конечно же.

— Граф, — за тебя! — поднял кружку Клавдий. — Я с тобой.

— Я тоже! — присоединился Йорик.

— Я был предан твоему отцу, — поднял свою и Вольдемар. — И вижу, что ты видишь дальше него. Можешь всегда на меня рассчитывать.

— Ричи, просто за тебя. Об остальном позже поговорим, — поднял молоко (что было) и Бернардо.

— Рикардо, солнышко, ты мой кумир! — проворковала и эльфа, поднимая свою кружку.

— А мне не налили… — пожаловался Сильвестр.

— Я сам тебе налью. Как боевому товарищу. Если, конечно, ты согласен. — Я поднялся и потянулся к обновлённому недавно кувшину.

— Конечно, согласен! — радостно воскликнул тот. — И счастлив, что душу можно не продавать.

Все дружно засмеялись.

Итак, миссия выполнена. В этом мире будет министерство пропаганды и информационных войн. Со временем. Если выживу. И если выживет Сильвестр — его не запытают особо обидчивые владетели. А значит, это не просто так, и мою руку ведёт судьба — не зря съездили. И значит, не надо рефлексировать, дескать, у тебя графство дома без присмотра, а ты тут катаешься.

Не надо останавливаться, надо и дальше делать что должен. Ведь если делать всё правильно, Судьба будет и дальше подкидывать нужные плюшки. «Победа любит смелых» — Суворов, кажется, сказал? В общем, не важно кто, но пока я без страха делаю что-то, чтобы спасти графство, пусть даже дуром пру на доты, никакой вражеский огонь не страшен. Возможно, это единственный способ его спасти — переть на доты, совершая совсем неожиданные и безумные вещи. Отец мой, тоже попаданец, и неглупый человек, из тиши графского кабинета ничего не смог для графства сделать, кроме разве что перекредитования у кого-то на льготных условиях. А значит, выбора особого нет. Первое правило попаданца — удивлять. И сегодня я удивил, создав предпосылки к созданию первого местного органа пропаганды. С почином!

* * *

Вот почему такая непруха? Как закон подлости! Он же фатум. Как только иду в общественную церковь, так сказать пообщаться с богом, какая-нибудь хрень случается! Видно с местным всевышним у меня сложные отношения.

Итак, в воскресенье, как добропорядочный христианин (тут нет слова католик, мы все — просто христиане) я попёрся туда, куда в этот день идёт весь город. Причём любой город, вне зависимости от размеров и статуса. Да-да, в главное общегородское развлекательное заведение. Посмотреть на других, показать себя, пофлиртовать с дамами из местного бомонда и вообще нутром ощутить, чем всё вокруг дышит. Ибо церковь тут, как я уже говорил в Аквилее, это одна из немногочисленных постоянно действующих точек шоу-бизнеса. Церковь заменяет и театр, и модный салон, и место молодёжной тусовки, и городской парк в нашем понимании, как место, где можно познакомиться и пообщаться с красивой девушкой. И до кучи с элементами ночного клуба — музыка есть, мальчики и девочки поют хором про некие библейские события. Специфическая, но музыка же! Тут вообще-то ни джаза, ни рок-н-ролла нету, стилистика в принципе с нашей не сравнима. Правда танцевать нельзя, и время дневное — эдакий «дневной клуб». Но в целом с пивком термин потянет. А бонусом ко всему тут можно причаститься, рассказать мудрому опытному человеку от церковной Конторы, чего нехорошего ты сделал со времён предыдущего причастия, выслушать его нравоучения и взять под козырёк со словами: «Исправлюсь, падре, гадом буду!» И тебе за это отпустят грехи. Не то, что прямо отпустят, но за тебя об их искуплении честно пообещают молиться, а это тоже немало. И стоит вся эта развлекуха сущие пустяки — одно добровольное пожертвование за посещение.