— И в то же самое время ты где силой, где шантажом, где подлостью склонял к любовным утехам замужних женщин и молоденьких девчонок…

Мой голос оставался спокоен, но внутри я так и кипел от едва сдерживаемой ярости.

Антип оказался самым настоящим кладезем деревенских сплетен. Кто, где, с кем и как…

Он-то мне и рассказал, что отец Дениски умер не своей смертью.

Ну а последующие напасти, свалившиеся на безутешную вдову — отказ в работе, пожар, появление в курятнике лисицы — все это не просто так.

Пахом в этом отношении не стал придумывать ничего нового и с точностью скопировал тактику почившего помещика.

Как он её называл — воспитательная система Колова.

Я же называл её по-другому — террор, террор и еще раз террор.

Да, Пахом не дал деревне загнуться, как это произошло с несколькими деревушками по соседству. Да, он исправно отвозил десятину в Николаевск. Да, он поддерживал порядок.

Но какой ценой?

Пахом превратился в туземного царька, упивающегося своей властью, ну а Денискина мать и её семья были выбраны на роль пугала.

Эдакий наглядный пример, что будет, если кто-то пойдет против воли старосты.

Единственное, что я никак не мог понять, почему Пахом, несмотря на абсолютную власть, продолжал ловить рыбу.

Конечно, все его выкрутасы и устроенный беспредел вызывали во мне гнев, но эта была не такая уж редкая история.

По крайней мере, я знал многих, казалось бы, нормальных ребят, которые мгновенно менялись, стоило им получить власть или большие деньги.

То, что Пахом не справился с обрушившейся на него вседозволенностью было ужасно, но… понятно.

А вот то, что он, заполучив практически абсолютную власть, продолжал рыбачить было… странно.

— Молчишь? — я покачал головой. — И правильно делаешь. Вот только я одного не могу понять, Пахом. Почему ты продолжил рыбачить?

Я был готов, что загнанный в угол староста мне соврет или пошлет куда подальше, но Пахом неожиданно сказал правду.

— Море люблю…

— Море… — эхом отозвался я.

— Да он ксуров романтик, — фыркнул Виш, которого ничуть не впечатлили слова Пахома. — Заканчивай с ним, Макс. Анисим ждет.

— Ты плохой человек, Пахом, — вздохнул я, принимая непростое для себя решение. — Ты сделал много зла. Но в то же самое время, со смертью Колова деревня не разорилась…

— Я исправлюсь, — тут же залепетал Пахом, почуяв проблеск надежды. — Отслужу! Верой и правдой!

Даже несмотря на амулет Колова, который Пахом выставил перед собой, мы оба понимали, что я сильнее.

А кто сильнее, тот и есть закон.

— Я дам тебе шанс, Пахом, — приняв решение, я посмотрел двухметровому старосте в глаза. — Вместо заслуженной казни, я тебя отпускаю. Сможешь добраться сначала до берега, а потом и до деревни, будешь жить. Нет — значит, на то воля богов.

— Ты богов лучше не поминай, — поморщился Виш. — В этом мире эти высокие материи находятся под табу. А в остальном, очень красиво сказал.

— Но… — Пахом посмотрел на бушующие за бортом свинцовые волны, — там же море…

— Море, — согласился я. — Глядишь, и ответит тебе взаимностью.

— Очень сурово, Макс, — Виш, по-моему, был в восхищении, — но очень метафорично!

— Но я…

— Или так, — я покачал головой и усилием воли зажег на ладони простенький Огненный шар. — Или…

Пахом колебался несколько мгновений, в течение которых я был уверен, что он все же примет бой. Пусть и безнадежный, но… искупляющий что ли?

Но нет.

— Бездна с тобой! — выдохнул староста, или, вернее будет сказать, бывший староста?

И, швырнув амулет на палубу, принялся срывать с себя одежду.

— Умный, — поморщился Виш. — Может и доплывёт…

Я же молча дождался, пока Пахом разденется до исподнего и, подойдя к готовящемуся прыгнуть за борт здоровяку, схватил его за руку.

— Это тебе за Марысю и Дениску, — произнес я, глядя Пахому в глаза.

Весь тот гнев, что таился во мне все это время, выплеснулся наружу, и я, стиснув предплечье Пахома, услышал хруст ломаемой кости.

Пахом побледнел от боли, но даже не подумал ударить меня свободной рукой или вырваться из моего хвата.

Очень хотелось размозжить ему голову за учиненный им беспредел, но я справился с собой. Разжал пальцы и сделал шаг назад.

Пахом, стоило мне отойти, тут же сиганул за борт.

— Думаешь, доплывет? — Виш, неслыханное дело, аж перелетел с плеча на борт шхуны, чтобы лучше видеть, что происходит с бывшим старостой.

— Бог его знает. Но если доплывет, то я сделаю все, чтобы он отправился на каторгу.

— Любишь ты усложнять, Макс, — неодобрительно заметил Виш, следя за тем, как голова Пахома то появляется, то исчезает среди тяжелых волн ледяного Баренцева моря.

— Зато по справедливости, — проворчал я и посмотрел на помощника Пахома. — Вам тоже даю выбор. Или выйти против меня, или последовать за своим боссом.

— Я-то при чем? — взмолился вроде бы Василий. — Это все Пахом!

— Я про ваши художества в курсе, — поморщился я. — Знаю, кто дома поджигал и руки несогласным мужикам ломал. Про обесчещенных вами женщин даже упоминать не буду.

— Это все Пахом!

— Здоровый мужик, а ведешь себя как мальчишка, который попался на пакости, — я чуть было не сплюнул на палубу. — Или дерись, или ныряй следом за Пахомом.

— Это не я!

Мне надоело слушать причитания взрослого мужика, у которого рыльце было в пушку чуть ли не больше, чем у старосты, и я, подскочив к рыбаку, пробил ему в грудь.