– Ничего себе… зима пришла… – сказал я, хлопая себя по плечам.

Встроенной в высокотехнологичный военный комбез системе обогрева понадобилось время, чтобы сгенерировать необходимое количество тепла.

Из-за недействующего бортового искина пришлось терпеть, побыстрее шагая в рубку. Электронный разум эсминца был отключен на период проведения далеко нетипичной модернизации.

На мостике первым делом проверил новые кресла и частичное покрытие приборных пультов.

– Вроде ничего, мягко и упруго, – вслух заявил я, усаживаясь на капитанское место, при этом выводя силовую установку из спящего режима.

Тут необходимо отметить, что технология Древних не влияла на функционирование первоначальных систем корабля. Пустотный сканер работал точно так же, как и раньше. То же касалось жизнеобеспечения, вооружения и вообще любых устройств на борту.

Подвергшиеся трансформации коммуникационные сети позволяли оператору подключаться напрямую к системам, но никак не улучшая или ухудшая их первоначальные характеристики.

Словно эсминец получил квазиживую, наполовину синтетическую, наполовину биологическую нервную систему, дающую возможность человеку без нейрошунтов управлять кораблем, не имея специального импланта в затылке.

Необходим только модуль в руке – каанр, убирающий всякую опасность спятить, как в случае с обычными линководами.

– Приветствую, капитан, – в рубке раздался голос проснувшегося искина.

– Необходимо провести полную диагностику бортовых систем, – сказал я. – Начать прямо сейчас.

– Приступаю.

На трех пультах зажглись экраны, замигали панели с индикаторами, главный голографический дисплей начал показывать бегущие данные результатов первичной проверки.

Я расслабленно откинулся в кресле назад. И тут же суматошно дернул левой рукой в сторону – из псевдопластиковой подставки рядом с подлокотником выполз какой-то гибкий отросток и попытался заползти под рукав.

– Проклятье! Это еще что такое? – спросил я в пустоту и тут же понял, что уже знаю ответ.

Тактильный коннектер для подключения через каанр к кораблю. Он, похоже, пытался достать до черного прямоугольника на левой руке.

Немного подумав, я позволил ему это сделать, устроившись поудобнее и приготовившись впервые напрямую войти в корабельные системы, как делают линководы…

Темнота. Вначале появилась она.

Ни звуков, ни запахов, ни пятнышек света.

Безграничная, тяжелая тьма, окружавшая со всех сторон. Как будто повис в абсолютной пустоте, где нет ничего материального, включая собственное тело.

В первые секунды это состояние напугало до чертиков с желанием выйти назад. Потому что на краткий миг показалось, что я умер и попал на тот свет. Слишком уж ощущение отличалось от всего того, что испытывал раньше.

А потом все вдруг изменилось. В единый миг нахлынул океан ярких огней, обрывков какой-то информации с постепенно нарастающим потоком данных.

Грубый рывок и ментальный удар, закончившийся осознанием себя в теле корабля.

Невероятно…

Я был эсминцем, боевым межсистемником, ощущая его как собственный организм.

Ходовой реактор – сердце. Оружейные пилоны раструбов главных орудий – руки. Маршевые двигатели – ноги. Энерговоды – вены.

Эти впечатления еще больше усилились, стоило подумать о невозможности пошевелить старым телом. Как будто его никогда и не существовало.

Вместо этого я представил, как подпрыгиваю на месте. Моментально заработали движки, с ходу практически швырнув корабль в небеса на режиме форсажа.

– О-оо, полегче… – не знаю, то ли сказал, то ли подумал я, сформировав инфопакет в глубине корабельного вычислительного центра.

– Опасность. Слишком крутая траектория старта, – сообщил искин.

В ту же секунду перед мысленным взором появился график с состоянием физической оболочки. Судя по ним, компенсаторы погасили большую часть перегрузки, хотя и не до безопасных величин.

– Ничего себе. А если бы еще больше разогнался? Тело могло сплющить? Я же ни хрена не почувствовал!

Кроме диаграммы с показаниями здоровья, больше никаких негативных эффектов от внезапного старта для меня не последовало.

– Если тело умрет, я что, здесь останусь? Что за ерунда? – ни к кому конкретно не обращаясь, произнес я, опять же неким единым мысленным посылом.

Тут даже мозговая активность шла совершенно по-другому. Думаешь не отдельными фразами, а как бы сжатыми пакетами данных.

Полный дурдом…

А потом активировалось подключение к внешним сенсорам, и все переживания мгновенно улетучились. Потому что стало понятно, почему линководам все так завидуют.

Я летел.

Я был кораблем, и я летел в атмосфере планеты, набирая скорость и уходя по глиссаде разгона, выходя на орбиту.

Это состояние ни с чем не сравнить. Эсминец и я стали единым целым.

Многие в детстве мечтали уметь превращаться в драконов, свободно паря над землей в высоких небесных сферах.

Не знаю, что там насчет драконов, но убежден, прямое нейронное подключение к звездному кораблю не сможет сравниться ни с чем в этой или любой другой вселенной.

Меня захлестывали небывалые эмоции. И я никак не мог остановиться.

Обычное мысленное усилие давало жизнь главным орудиям, выпускающим заряды плазмы в открытый космос.

Движения эсминца подчинялись простейшему желанию изменить курс полета или даже выполнить резкий разворот на месте.

В течение часа я летал в околопланетном пространстве, слившись сознанием с «Разбойником», пока наконец с поверхности не пришел сигнал от Бетти Заточки. Ее приятель привез бот для обмена.

Приграничная территория Содружества. Неизвестное пространство между системами

– И сколько еще ждать? – спросил я, обращаясь к лицу Пармара, спроецированному на главном дисплее посреди мостика. – Уже почти сутки прошли, как я здесь торчу, дожидаясь посыльный корабль. Сколько можно?

– Задержка вызвана необходимостью замести следы при отправлении, – ответил сингарийский ученый, проживший уже не одну сотню лет, но до сих пор сохраняющий тело тридцатилетнего атлета в расцвете сил. – Мы же не хотим, чтобы к тебе заявились корабли Флота с требованием сдачи в плен. Сторонники кхайи приложили немало сил для поисков, в том числе отслеживая моих помощников. Пришлось постараться, отправляя кого-то на встречу.

Сегодня Пармар сидел в пилотском кресле своей личной яхты, везя в трюме захваченных метаморфов для исследований в баронство Канваль.

После нашей последней встречи прошло всего одиннадцать дней, и он точно не ожидал, что от меня поступят так быстро новые известия, да еще такого важного характера.