правителей Тимсдаля, почти не знали его. Следовало дать им хотя бы несколько дней на то, чтобы они привыкли к принцу и прониклись к нему доверием. За это время его мать совсем выздоровеет, так что они наверняка смогут выступить единым фронтом, и тогда уже можно будет обсудить, что делать с новой угрозой и с той информацией об ульфаратцах, которую они недавно получили. По крайней мере, так Харад объяснил это Эовин.

Когда они вместе наспех перекусывали, он тоже выглядел очень напряженным. Предстояло организовать охранные посты, принять все возможные меры предосторожности и обеспечить полную безопасность королевской семье в день коронации. Кроме того, его весьма беспокоил тот факт, что Хелор, ухаживавший за королевой лекарь, скончался на глазах у людей, которые пришли его арестовать. Князь Беррон, который также присутствовал при этом, ничего не смог предпринять. Кто-то предположил, что Хелор проглотил какой-то быстродействующий яд, чтобы избежать допроса. Таким образом, его вина не подлежала сомнению. К сожалению, он унес с собой в могилу информацию о возможных сообщниках или заказчиках, что у Харада вызывало раздражение.

Эовин не могла винить его за это.

Повернувшись на другой бок, она в слабом свете заглянувшей в окно луны рассмотрела свою руку. Почему-то казалось, что сейчас как никогда важно одновременно управлять дремлющей внутри силой и хранить ее в тайне. Если вдруг дела пойдут совсем плохо, это станет отличным козырем.

Эовин сосредоточилась на безграничном сиянии в груди, бесконечно глубоком и бесконечно светлом, и позволила этой силе разлиться по всему телу. Вот ее пальцы изогнулись, кожа начала твердеть, появились острые когти. В последние дни она часто так тренировалась.

Эовин полностью отдалась силе наследия, что пульсировало в ее венах, представляя, как та охватывает все ее тело.

Малышка потянулась во сне, и Эовин сделала паузу. Пальцы приняли обычную форму, а свечение медленно угасло.

До сих пор Эовин умела трансформировать только руки, но ее это не расстраивало, поскольку в глубине души она верила, что это лишь вопрос практики.

* * *

На следующее утро, в своем черном платье охотницы, с блестящей подвеской в виде лука на груди, Эовин стояла рядом с Харадом на большом балконе дворца. Эллин она оставила на попечение нескольким горничным, которые были безумно рады послушать рассказ о приключениях принца.

Впереди них, в наспех подобранном праздничном наряде, ликующей толпе махал рукой Гвидион. Его мать сидела рядом с ним в деревянной инвалидной коляске, поскольку была еще слишком слаба, чтобы держаться на ногах. Но на голове у нее сверкала корона, сама она крепко сжимала руку Гвидиона, и ни у кого не оставалось сомнений, что королева – настоящий боец.

– Получилось, – ошеломленно пробормотал Харад. – У нас действительно получилось.

Эовин криво усмехнулась.

– Ты ведь в этом не сомневался, ведь так? – Она притворно нахмурила брови. – Я же дала вам слово.

Он тихо засмеялся.

– Стыдно признаться, но время от времени у меня возникали сомнения. – Улыбка Харада потеплела. – Просто я еще недостаточно хорошо знал тебя.

– А сейчас, значит, все по-другому? – кокетливо поинтересовалась она, но почти сразу же об этом пожалела. Прекрасно понимала ведь, что ведя такие разговоры, выходит на тонкий лед.

– Мой ответ тебя удивит.

– В самом деле?

– О да. – Его голос стал глубже, в нем зазвучали нотки соблазнения. – Теперь я точно знаю, что происходит внутри тебя, Эовин Ариасен.

Дыхание Харада коснулось ее кожи, и Эовин вздрогнула.

– Так-так… ну, я слушаю. – Она хотела, чтобы в ее тоне звучал вызов, но была слишком взволнована.

Харад тихо рассмеялся.

– Обсудим это сразу после обеда?

– Я думала, будет большой прием?

В его темных глазах мелькнуло удивление.

– Ты ведь не собиралась принимать в этом участие?

– Не собиралась. Но у меня другие планы, – беспечно заявила Эовин и в глубине души ощутила легкое злорадство, встретив его недоуменный взгляд. – Я собиралась в храм.

– Но зачем? – Игривости и непринужденности в поведении и голосе Харада как не бывало. – Я-то думал, ты останешься еще ненадолго… с нами… – Он тяжело сглотнул и внимательно посмотрел на нее.

– Да не волнуйся ты так, – усмехнулась Эовин. – Мне просто нужно передать часть награды, которая причитается Ордену охотниц. Гвидион не поскупился.

Харад с облегчением улыбнулся.

– Хочешь, после этого поужинаем вместе?

– Разумеется. Еда – это всегда хорошая идея.

– Отлично.

Гвидион меж тем закончил выступление, и толпа начала расходиться.

– Увидимся позже. – Эовин чуть отстранилась от Харада.

– Я зайду за тобой часов в шесть вечера? – Телохранитель вопросительно взглянул на нее.

– Я и сама могу найти дорогу в столовую.

– Я имел в виду кое-что другое.

– И что же?

Его глаза снова заблестели.

– Придется потерпеть до вечера, чтобы узнать.

Эовин кивнула, надеясь, что Харад не заметил, насколько ее смутило это заявление. Он последовал во дворец за Гвидионом, а она постаралась взять себя в руки. Это будет просто дружеский ужин, и ей не о чем беспокоиться.

* * *

Почти весь оставшийся день Эовин рассказывала настоятельнице храма Беллентора об их приключениях. Вернее, о том, о чем посчитала нужным поведать. Иванна была единственной, кому ей следовало подчиняться и обо всем отчитываться, но даже во сне Эовин не стала рассказывать бы ей об ульфаратцах и собственной связи с ними. Эовин лишь излагала факты, которые вряд ли имели смысл без тех выводов, которые она сама успела сделать. Впрочем, Иванна все равно всерьез обеспокоилась тем, как развиваются события. Она пообещала держать глаза и уши открытыми и незамедлительно сообщать Эовин – и, следовательно, принцу, – если начнет происходить что-то необычное. Кроме того, согласилась оповестить Гейру, что Эовин благополучно добралась до места назначения.

При мысли том, как отреагируют остальные охотницы, когда узнают, что сидели за одним столом с будущим королем, Эовин усмехнулась. Ее веселье усилилось, стоило представить выражение лица Райи, когда та поймет, что заигрывала с самим наследным принцем, а он ее отверг.

– Чем планируешь заняться теперь? – спросила в заключение Иванна.

– Пока не знаю. Возможно, на некоторое время, пока все не утрясется, останусь во дворце.

Настоятельница сложила руки. Казалось, она мучительно подыскивает слова, чтобы сказать что-то.

– Что происходит? – Эовин ненавидела, когда люди ходили вокруг да около.

Иванна подняла глаза.

– Ты знаешь, как я тебя ценю. В наших кругах у тебя особое положение. – Эовин молча ждала, и настоятельница приняла это за согласие, поскольку продолжила: – Но так больше не может продолжаться.

– Ты это о чем? – нахмурилась Эовин.

– Многим охотницам не нравится, что ты приходишь и уходишь, когда тебе вздумается. Ты всегда сама распоряжалась своим временем.

– Да