«Если камеры упустят хоть секунду этой сцены, всех задушу лично», – кровожадно подумала Наоми.

– Александр! – не сдержалась она, потому что хотела посмотреть ему в глаза. Чтобы увидеть то, что никак, никоим образом не принадлежит ей. Кусочек чужого счастья.

После нескольких долгих секунд Гранд повернулся и посмотрел на ведущую. В его взгляде не было ничего, кроме вежливости.

– Слушаю вас, Наоми! Если вас интересует мой статус, то, как видите, ситуация только что разрешилась в мою пользу.

– В вашу?

– Безусловно.

– А вы как думаете, Аль… будущая миссис Гранд? – улыбнулась Наоми.

– Я думаю, что мне очень повезло. Вы правы, Александру невозможно отказать.

Русская стажёрка положила ладонь на живот, и Наоми чуть не спрыгнула со сцены, пытаясь привлечь внимание оператора. Женщины прекрасно знают значение этого защитного жеста. Да и от Гранда он тоже не укрылся. Он прикрыл ладонью лицо, чтобы скрыть бурную мимику. Значит, только что узнал о её беременности, и Алёна поймала его прямо на сцене в момент прямого эфира.

Александр опустил руку и снова посмотрел на свою теперь-уже-невесту. Его взгляд обещал такое вкусное наказание за эту выходку, что Наоми стало жарко. Вернувшись на место, она обмахнулась журналом. Ну и парочка! Они воистину созданы друг для друга. Игрок игрока видит издалека!

– Вас связывает интересное прошлое, – сказала ведущая, придя в себя. – Если не ошибаюсь, ваше знакомство началось со скандала.

– Вы ошибаетесь! – ответила Алёна, глядя на Гранда. Это был весомый взгляд, напичканный эмоциями. – Наше знакомство началось в фиолетовой комнате, в старом доме посреди леса. А остальное… Слухи, Наоми, они такие слухи!

Александр Гранд повторил её слова одними губами.

Апрель

Чуть влажная после недавних дождей трава сияет изумрудной гладью. Александр обнял меня, и я вцепилась в его руку как в спасательный круг.

– Готова?

– Нет-нет-нет. От слова совсем.

– Умеешь ты драматизировать! От тебя требуется всего лишь посмотреть на человека, а потом мы развернёмся и уйдём. – Александр храбрится, но сам волнуется не меньше меня.

Ворота крикетного клуба открыты, впереди виднеется толпа зрителей. Матч в самом разгаре.

– Нельзя так мучить беременную женщину!

– Ты сама просила! – обижается Александр.

– Это за меня гормоны говорят, нечего меня слушать!

– Почему ты раньше не сказала, что тебя необязательно слушать? А я-то, дурак… Если хочешь, мы уедем, – сдаётся он.

– Я хочу остаться.

– Ну вот! – закатил глаза. – Хочу-не хочу. – Обнимает меня за несуществующую талию и уговаривает: – Не волнуйся, Аленькая, посмотри, сколько народу! Нас никто не заметит.

– Как можно не заметить женщину размером с крейсер? На нас уже оглядываются!

– Потому что крейсер очень грациозно пришвартовался на поле. Не переживай, я рядом!

Мы смешиваемся с толпой. Я слепо смотрю на поле и вижу только собственный страх.

«Пусть отца здесь не будет!» – мысленно умоляю, хотя приехала, чтобы его увидеть. Поглазеть издалека, ничего больше.

В душе такие противоречия, что хоть на луну вой.

Он мой отец, но это не делает его хорошим человеком. Он совершил поступки, которые запятнали его имя. Он не боролся за меня, не добивался прощения. Но это не меняет факта, что он мой отец. Родная кровь. Было намного легче не знать о нём, считать его беглецом и предателем. Узнав правду, уже не забудешь её, не выцарапаешь из себя желание встречи.

Потребовались месяцы, чтобы решиться на эту поездку.

– По субботам твой отец ходит на крикет в местном клубе. Сезон только начался, и настоящий фанат ни за что не пропустит первые матчи. Там будет много зрителей, и ты сможешь посмотреть на отца издалека. Остальное решат твои инстинкты, доверься им!

Говорят, муж плохого не посоветует. И вот я здесь.

– Спокойно, Аленькая, не волнуйся! Твой отец справа от нас, у края питча. Серые брюки, коричневая рубашка с длинными рукавами.

Взгляд цепляется за пожилого, чуть сгорбленного мужчину. Он что-то говорит соседу, потирает шею ребром ладони.

Инстинкты молчат, только ребёнок волнуется, крутится юлой, почувствовав близость родной крови.

– Тише-тише, маленький! – успокаиваю, поглаживая живот. – Это дедушка, но мы его не знаем. И не хотим знать, потому что он… нехороший.

Мне вдруг становится стыдно за эти слова, и я отворачиваюсь от отца. От чужого родного профиля, от седых завитков у виска.

– Спасибо! – искренне говорю Александру. – Я очень рада, что пришла, теперь смогу успокоиться.

– Уверена, что хочешь уйти? – муж идёт следом.

Меня рвёт на части: толкает к выходу и тянет к отцу. Но нельзя подойти к человеку, а потом оттолкнуть его. Не знаю, смогу ли я простить отца и примириться с прошлым. Хотя… не всё нужно прощать, и не всем нужно прощение.

Я оборачиваюсь.

Бэтсмен ударяет битой по мячу. Под крики толпы мяч летит по огромной дуге и приземляется в метре от наших ног.

– Шесть! Шесть! – кричат вокруг.

Кто-то свистит, но я не замечаю никого, кроме отца. Он смотрит на меня. Узнавание меняет его черты, он подаётся ко мне всем телом, отталкивает соседей.

Надо же, узнал.

Я делаю шаг навстречу, мною движут чистые инстинкты.

Заметив мой порыв, отец ускоряет шаг. Нервно поправляет растрепавшиеся волосы, приглаживает их снова и снова. Седые, тонкие. Он пытается выглядеть лучше, чем есть, будто его внешний вид сыграет решающую роль в нашей встрече.

Александр берёт меня за руку и сжимает в знак поддержки.

Мы с отцом подходим друг к другу, останавливаемся на расстоянии шага. Я пытаюсь понять, похожи ли мы. Не нахожу сходств, кроме цвета глаз. И того, как сильно мы оба волнуемся.

Один из нас должен нарушить тишину, но я теряюсь. Отец тоже. Он заметил мой беременный живот, и у него перехватило дыхание. Я словно вижу его мысли, его память – мою беременную мать. Это больно как кипятком по коже.

Ситуацию спасает Александр.

– Красивое место! Сколько лет клубу?

– Девяносто, – отвечает отец, не сводя с меня глаз.

– Сильная команда?

– Ты видел последний овер?

– Мы пришли, когда выбыл бэтсмен.

– Джонни не сможет защитить калитку, если спрячет её в кармане! Давно пора выгнать его из команды, но меня никто не слушает. – Отец разговаривает с Александром, глядя только на меня.