Розовый луч разрезал черноту неба. Я заморгала слезящимися глазами и забормотала формулу отмены ночного зрения.

- Осторожно, - крикнул один из моих солдат, и я по-простому упала на задницу, что меня и спасло.

Пуля просвистела поверху.

Перекатилась, проморгалась и наугад выстрелила в ответ. Как ни странно, попала, о чем свидетельствовал крик из кустов. Один из солдат бросился туда и после недолгих звуков борьбы вернулся.

- Чисто, вашблагородь, - отчитался он.

И мы вновь бежали и дрались. Пока нам везло. Но везение имеет обыкновение заканчиваться.

Уже обойдя резиденцию Государя, мы наткнулись на большой отряд. Сейчас, конечно и наш отряд был уже не маленьким. Но он в основном состоял из слуг, которые, впрочем, были решительно настроены.

Отряд решительно двигался в сторону донжона, а мы оказались у них в тылу. Момент был слишком удачным, чтобы чего-то ждать.

- Это наш шанс, - крикнула я. – За Государя! За долг и Отечество!

Для начала я выстрелила из обоих пистолетов и видит Бог, не промахнулась. Затем отбросила их и выхватила саблю.

- Держитесь, вашблагородь, - крикнул один из солдат и тоже выхватил саблю, ввязываясь в бой с другой стороны. Третий солдат поддержал нас прицельной стрельбой из кустов. Кто-то тоже бросился на врагов, но большая часть моих людей проявила редкостное благоразумие и спрятались с тем, чтобы наносить точечные жалящие удары.

- Не отвлекаться, убить Ваську, - надрывался голос. – Стрелять на поражение!

- Да, пошел ты, - крикнул кто-то и я неведомым образом почувствовала направленный на меня пистолет. И увернулась.

- Да, заговоренная она что ли?!

Но я была не заговоренная. И об этом свидетельствовали множественные порезы на мундире. Я чувствовала, что один бок промок от крови, так что мое падение было предрешено. Но все равно продолжала крутиться, рубить и уворачиваться от ударов. Кажется, враги только прибывали.

А когда я уже падала услышала новый крик:

- У них подкрепление! Отступаем! Бежим!

Я в очередной раз увернулась от удара и упав, перекатилась под защиту весьма потрепанных кустов.

- Ну вы и рисковая, вашблагородь, - услышала я. Надо мной склонился Захар. – У меня аж сердце за вас болело, пока вы там пляску смерти плясали.

- Они же сказали, что пришли убить Государя, - улыбнулась я. – У меня не было другого выхода!

Сад наполнялся солдатами. А я лежала на спине и смотрела в небо, которое могла больше никогда не увидеть. И было это небо бесконечно прекрасным: голубым, подсвеченным розовой полоской рассвета. По небу плыли редкие облака, похожие на мягких лошадок. И я следила за тем, которое было похоже на мою Пулю. Я испытала чувство вины перед лошадью, с которой не виделась уже почти неделю. А ведь она там наверняка скучала по мне.

- В вас трижды стреляли, - заметил Захар, помогая мне сесть и стянуть мундир.

Я зашипела, когда он щедрой рукой налил мне на бок спирта прямо через рубаху.

- Терпите, вашблагородь, а то можно и доктора не дождаться.

- Да уж. У него сейчас наверняка полно работы, - я взяла у денщика обратно свой мундир и кое-как его застегнула одной рукой.

На сей раз левой. Правая повисла безжизненной плетью вдоль тела.

- Даст Бог, обойдется, - пробормотал Захар, помогая мне подняться.

- Ничего, - отозвалась я. – Теперь я знаю, где можно взять отличный протез. Смотри, она мне уже как родная. Даже лучше: сильная и ловкая. Правда с собственным мнением. Но, знаешь… я очень часто с ней согласна в решающих вопросах.

Рука помахала денщику.

Мои люди помогали военным, и я не могла позволить себе бросить их здесь.

- Ко врачу бы вам, вашблагородь, - стенал Захар. Но я продолжала отдавать приказания, следить за их выполнением и помогать оттаскивать раненых, которых было ужасно много.

- Вот как знал, что без Потаповой дело не обойдется, - поздоровался со мной Федор Елисарович, выныривая из каких-то кусов и попыхивая сигареткой. – Как всегда в самой гуще заварухи.

- Так точно, - отрапортовала я и с чувством выполненного долга потеряла сознание.

 

Первым, кого я увидела, придя в себя, оказался был батюшка.

- Васенька, - воскликнул он, осторожно поглаживая меня по руке, - ну, что же ты так себя не бережешь? Неужто у нас в стране воевать больше некому?!

- Я берегу себя, батюшка, - улыбнулась я и накрыла его руку своей. Левой.

Скосила глаза вправо, ожидая опять увидеть, вернее не увидеть вовсе своей руки. Но нет, забинтованная рука лежала вдоль туловища. Я попыталась ей пошевелить и это вполне себе удалось.

- Где я?

- Милостью Государевой развернули госпиталь в одном из корпусов, - пробормотал батюшка. –Я уж думал тебя домой забрать, да доктор запретил трогать.

- А сколько я тут уже лежу?

Я перекатилась головой по подушке и облизала сухие, потрескавшиеся губы. Не люблю болеть.

- Меньше суток, - отозвался батюшка и тяжело сглотнул. – Я же и подумать не мог, что так все случится. Отправлял тебя за женихом, а вышло вон оно как…

- Ничего, женихов тут было много, - улыбнулась я, - да, кажись, я всех распугала.

Какое-то время мы молчали, думая каждый о своем.

- А я там тебе платьев привез, - невпопад сказал батюшка. – И Лушка тоже приехала. Сейчас они со слугами в твоей комнате порядок наводят.

- Сам-то ты где остановился? –спросила, отмечая новые морщинки возле глаз дорогого человека. Выглядел батюшка невыспавшимся, рубаха на нем была мятой и явно не свежей. Словно не успел он привести себя в порядок после дороги, сразу ко мне пришел. Небось и не ел все это время.

- Да там же, - махнул он рукой, - в твою комнату мы все и заселились. Тесновато, конечно, но я могу и в гостиницу съехать.

- Ты что! – вскричала я. – Достаточно там места. Все поместимся. Или вся наша семья прибыла, поддержать меня на отборе?

- Да нет, куда уж там, - махнул батюшка рукой. – Я же, честно говоря, был уверен, что ты уж домой скачешь. Прости, что не верил в тебя, но я тебя еще седьмицу назад обратно ждал.

- А чего же сам поехал?

- Негоже в детях своих сомневаться, - отозвался он, потирая затылок. – Вот в наказание себе и поехал. Слуг подгонял, все не успеть