– Ничего подобного. Не «помни о смерти», а «вспомни, что будешь умирать». Огромная разница. Когда римский полководец возвращался на родину с победой, во время триумфального проезда на колеснице за спиной у него стоял раб, который повторял: «Мемéнто мóри!» Потому что даже после величайшего триумфа человек не становится богом. Он всё равно смертен и…

– Благодарю за интересную справку, – перебил Шарлемань. – В моём случае тонкости перевода не играют никакой роли. Но если это доставит вам удовольствие – на триумфальных мероприятиях для вас будет оставлено место у меня за спиной. Напоминайте, сколько хотите.

– Я не раб! – крикнул Мунин, дёрнувшись так, что игла капельницы едва не выскользнула из вены. Он чувствовал, что Шарлемань снова его подавляет…

…и тут на помощь пришёл Одинцов:

– О чём спор? У русских есть два главных вопроса: кто виноват и что делать. А у вас есть ответы.

– Подтверждаете репутацию самого прагматичного в этой компании, – заметил Шарлемань. – Да, у меня есть ответы. И, кстати, в том, что я вычислил вашу троицу, виноваты именно вы.

Ева и Мунин в недоумении посмотрели на Одинцова, а Шарлемань признался, что поначалу считал их всех назойливыми ассистентами Дефоржа, не больше. За троицей приглядывали вполглаза, для порядка. Но во время пожарной тревоги в отеле Одинцов бросил блокнот у стойки регистрации, вырвав перед тем первую страницу. Люди Шарлеманя подобрали блокнот. По оттиску на следующей странице удалось восстановить надпись: имя «Беатрис» кхмерскими буквами.

– Я понял, что ваша компания действует самостоятельно и уже далеко зашла. Ну, а выяснить, кто вы такие на самом деле, с моими возможностями несложно. Здесь, после осмотра и прослушивания разговоров, я лишь уточнил последние детали.

– Быстро работаете, – в свою очередь восхитился Одинцов. – Не повезло нам.

Шарлемань его успокоил:

– Очень повезло. Потому что сперва я узнал, какую вы представляете опасность, а опасности я устраняю…

– Мементо мори! – ввернул Мунин.

– …но потом я понял, насколько вы можете оказаться полезны, – невозмутимо продолжал Шарлемань. – А это я умею ценить, как никто.

– Если вам остался всего шаг до триумфа, какая от нас польза? – спросила Ева.

– Терпеть не могу женское кокетство и вечную потребность в комплиментах, – проворчал учёный. – Хотя в эмоциональном отношении мне импонирует ваше сходство с бамбуком и саламандрами. – Он взглянул на Мунина. – Я надеюсь, вам знакома легенда о том, что саламандры не горят в огне?.. Вы упорны и живучи. Но мифология тут ни при чём. Вынужден признать, что заинтересован в сотрудничестве, поскольку считаю вас гениальными. Удивлены? Возьмём для примера обычных муравьёв…

Удивив троицу таким внезапным переходом, Шарлемань рассказал, что в муравейнике живут от нескольких десятков тысяч до двух-трёх миллионов особей. Общественное устройство муравейника – это государство со всеми его признаками. Муравьи – социальные существа с чётко разделёнными функциями: среди них есть строители, солдаты, врачи, няньки, мусорщики…

…но существует особенная категория муравьёв – разведчики, обладающие выдающимися способностями. Они кодируют информацию, умеют считать минимум до двадцати, складывать и вычитать. Это гении коммуникаций. Когда найден путь к еде через лабиринт, разведчики не метят его пахучим следом. Они улавливают закономерность в поворотах и описывают её друг другу как систему – по принципу: налево, два раза направо, и так четыре раза, потом прямо, направо и налево три раза, затем всё повторяется… Определить систему счисления и способ кодирования информации пока не удалось. О языке муравьёв можно судить только по задачам, которые решаются с его помощью.

– Исследования насекомых – совсем не моя специальность, но я внимательно слежу за работой коллег, – развивал мысль Шарлемань. – В человеческой популяции вы стоите особняком – так же, как разведчики среди обычных муравьёв. Мне известны ваши успехи. Всего за полгода разгадать тайну русских царей и библейских пророков, потом тайну Философского камня… Очень впечатляет! Не знаю, как вам удаётся то, что веками не удавалось другим. Правда, судя по вашим разговорам, вы тоже не знаете. Выяснять будем позже. А пока меня интересует ваша гениальность как таковая, и я хотел бы видеть вас в своём ближайшем окружении.

– Короля играет свита? – криво усмехнулся Мунин.

– В том числе и поэтому, – не стал возражать Шарлемань.

Одинцов снова чуть повернул голову в жёстком воротнике и скосил глаза в сторону компаньонов.

– Гениальными муравьями мы ещё не были, – сказал он, а Ева спросила Шарлеманя:

– Ваш отец тоже относился к людям, как к насекомым?

Учёный задумчиво погладил кончиками длинных пальцев тазер, лежащий на колене.

– Хм… Вполне естественно, что беременной женщине близка тема родителей и детей. Вы хотите напомнить мне, что генетика – суровая наука, так? На детях гения природа отдыхает… Правда, Эразм Роттердамский сказал это пятьсот лет назад, когда генетики ещё в помине не было. О’кей, пусть он прав. Отец – гений, сын – урод… Стереотип застрял в подсознании. А сознание ничего вам не подсказывает, господа разведчики? Не хочет обнаружить систему в данных из файла «Шарлемань»?

Одинцов, Ева и Мунин во все глаза смотрели на владельца клиники, который продолжал поглаживать оружие, и лихорадочно перебирали в памяти содержимое досье вместе со всеми своими догадками.

Шарлемань – потомок древнего рода, который взял себе новое имя, чтобы обозначить начало новой жизни.

Шарлемань – солдат, который воевал в Африке, в Европе и в Юго-Восточной Азии: с американцами – против немцев, с вьетнамцами – против японцев и с немцами – против вьетнамцев.

Шарлемань – биолог и врач, подвергший жестокому эксперименту французов из Пон-Сент-Эспри.

Шарлемань – легионер, участник страшной битвы за Дьен Бьен Фу, в которой выжила лишь горстка из пятнадцати тысяч защитников Индокитайского Сталинграда.

Шарлемань – учёный, заслуживший мировое признание благодаря исследованиям последних всплесков жизни у мертвецов.

Шарлемань – автор революционных методик омоложения и регенерации, вдохновитель Бутсмы, Чэнь и множества других коллег.

Шарлемань – создатель закрытой клиники для обслуживания мировой элиты.

Шарлемань – блестящий лектор и спикер всевозможных научных форумов.

Шарлемань – затворник лаборатории, который никогда нигде не выступал и только публиковал статьи о прорывных открытиях.

Шарлемань – объект кривотолков и пересудов, вызывающий открытую неприязнь и бессильную зависть в научном сообществе.

Шарлемань – Большой Босс, который за десятилетия кропотливой работы создал и тщательно законспирировал препарат Cynops Rex.

Шарлемань – Большой Босс, разработавший с помощью Кашина уникальную технологию производства препарата и единственное в своём роде оборудование для инъекций.

Шарлемань – Большой Босс, который умер накануне грандиозного успеха в деле всей своей долгой жизни и чей прах был развеян без следа.

Шарлемань – Большой Босс, заставивший работать на себя выдающихся учёных таким образом, что никто из них об этом не