Мальчик выкатил глаза.

— Спроси что-нибудь потруднее, — сказала Карлосу Глория.

— Труднее этого? Ладно. Сто двадцать восемь разделить на восемь.

— Шестнадцать.

— Так и есть? — спросил у Глории Карлос.

— Я не знаю.

Мальчик извлек из-под прилавка калькулятор с жидкокристаллическим экраном, положил его на прилавок и набрал 128-8.

16

— Давайте потруднее, — сказал он.

— Э-э… — Карлос взял калькулятор. — Пятьсот… э-э… тридцать семь разделить на…

— Сорок шесть, — сказала Глория.

Мальчик на миг закрыл глаза:

— Одиннадцать, запятая, шесть, семь.

Карлос показал калькулятор Глории.

11,67391304

— Как ты это делаешь? — спросил Карлос.

— Когда скучно, — ответил мальчик. Чем и ограничился: вполне достаточное объяснение.

— Ну и ну, — сказал Карлос. — Лихо.

И Глории:

— Нам нужен стеклоочиститель и, пожалуй, немного масла.

Мальчик соскочил с табурета, снял с полки две бутылки, воронку и направился к двери магазина, но Карлос остановил его:

— Уборная у тебя имеется?

— За магазином.

— Я сам все сделаю. А ты посиди тут, позанимайся с моей подругой математикой.

Мальчик запрыгнул на табурет и возобновил разговор так, точно тот и не прерывался:

— Подрасту, поеду в Америку. Мог бы и сейчас, да пользы от этого будет мало.

Что он имеет в виду, Глория не поняла, но времени на вопрос мальчик ей не оставил, затараторив:

— У нас три года ни одного дождя не было. Река пересохла. Вот мы все и работаем. Сестры на дому. У него наручник откуда взялся?

Последнее, сообразила Глория, относится к Карлосу.

— Случайно защелкнулся на руке.

— Ладно, — легко согласился мальчик. — Вам нравится Америка?

— Да.

— Телевизор у вас есть?

— Есть.

— Много его смотрите?

— Смотрю иногда, — сказала она. — И иногда слишком много.

— Что значит — слишком много?

— Неважно.

— А Яо Мина знаете?

— Кого?

Он показал ей обложку журнала.

— Нет, — сказала она. — Извини.

— Фильмы смотрите? Что в Америке самое лучшее? Можете это описать? Я хочу на барабанах играть, они там дорогие? Калифорния, она в Лос-Анджелесе находится? Вы почему сюда приехали?

Она старательно отвечала на каждый вопрос. А когда поправляла его географические ошибки, мальчик повторял новые для него сведения, словно натаскивая себя перед экзаменом.

— Лос-Анджелес — это город, — говорил он. — А Калифорния — штат. Лос-Анджелес находится в Калифорнии. Лос-Анджелес — это город…

— У вас ведь есть штаты, в Мексике. Вот это то же самое.

— Наши штаты я знаю, — сказал мальчик. — Агуаскальентес, Веракрус, Гepepo, Гуанахуато, Дуранго, Идальго, Кампече, Керетаро, Кинтана-Роо, Коауила, Колима, Мексико, Мичоакан, Морелос, Наярит, Нижняя Калифорния, Нижняя Южная Калифорния, Нуэво-Леон, Оахака, Пуэбла, Сакатекас, Сан-Луис-Потоси, Синалоа, Сонора, Табаско, Тамаулипас, Тласкала, Халиско, Чьяпас, Чивава, Юкатан плюс Федеральный округ. Это в алфавитном порядке. Могу и в обратном.

— Очень здорово.

— Я знаю землю, — загадочно поведал он. — Стану в Америке фермером. Как попаду туда, так все штаты и запомню. Как они называются?

— Я их в алфавитном порядке не помню, — ответила Глория. — Да, наверное, и ни в каком другом не вспомню, если только ты не дашь мне часок на размышления.

— А я некоторые уже знаю, — сообщил он. — Техас, Аризону, Нью-Йорк, Канаду, Гавайи и Калифорнию.

— Ну что же, ты идешь верным путем. Надеюсь, ты и в английском практикуешься?

— Хотите послушать?

— Конечно.

Мальчик снова слез с табурета и подошел к металлической треноге с висевшими на ней пакетиками свиных шкварок. Штатив, бывший в высоту немного ниже мальчика, прекрасно подходил для роли воображаемого микрофона, и мальчик начал раскачиваться около него с немного смутившей Глорию эротичностью.

— Сегодня — впервые! — объявил он по-английски с акцентом, однако понять его труда не составляло: сиводня впырвыя. — То, что никогда еще не собиралось вместе!

Он сделал вид, что отбрасывает назад упавшие на глаза волосы — острижены они у него были коротко, но имитация получилась идеальная, — набрал в грудь воздуху и запел:

Я изнываю от любви,

Мне так тоскливо без тебя…

Глория, не сумев сдержаться, прыснула, чего мальчик определенно не ожидал. Он перестал петь и ровным тоном сообщил:

— «Эйр Сэплай».

— Я просто не поняла, что ты делаешь, — сказала Глория. — Продолжай, пожалуйста.

Он продолжил, перескакивая с одной великой любовной баллады 1970-х на другую — составляя звуковой каталог, в котором только кнопки ПОИСК и не хватало. «Форинэр», «Хат», «Ар-И-Оу Спидвэгон»…

И больше бороться с любовью я не могуууу…

— В продажу эта коллекция не поступит! — произнес он, вернувшись к дикторскому псевдобаритону. — Но вы можете получить ее, позвонив нам по бесплатному телефону — сейчас!

Закончил он еще несколькими обрывками песен и информацией о размещении заказа.

— Не стану фермером, — сказал он, — так певцом стану.

Что-то дрогнуло в сердце Глории. Она и жалела мальчика, и любовалась его воодушевленностью — в равной мере.

— Хороший план, — согласилась она и спросила: — А что это за звуки слышны?

Мальчик ткнул пальцем себе за спину:

— Это из уборной.

— Вроде там разговаривает кто-то.

— Si, сеньора. Ваш друг и разговаривает.

— Ты его хорошо слышишь?

— Ну да, сквозь стену.

— Я ни одного слова разобрать не могу.

— Слова слышны, только если человек говорит очень громко, — сказал мальчик. — Я иногда слышу, как там пукают.

Она рассмеялась:

— Для Соединенных Штатов ты, пожалуй, слишком умен.

Мальчик покраснел от удовольствия. Покачался немного на стуле, затем:

— У моего двоюродного брата есть друг, который переправляет туда людей.

— Через границу?

— У меня пока денег не хватает, — сказал он. — Но деньги будут.