* * *

Из молельни девушка прямиком направилась в кабинет в надежде застать там графа. Он оказался на месте, давая указания по проведению погребения воинов. Увидев Наташу, которая хотела закрыть дверь, так и не войдя, вернул её:

— Зайди, я уже заканчиваю.

Хмурый Рабан, получив последние наставления относительно охраны замка и его окрестностей в период похорон, вышел.

— К вечеру прибудут десять воинов по вассальным обязательствам, сержант и пять наёмных рыцарей. Дитрих быстро управился. Молодец. А ты… — он встал из-за стола, опираясь на трость. Перехватив взор госпожи, улыбнулся: — Она вроде уже и не нужна.

— Да нет, это только кажется. Походите ещё пару дней. Лекарь смотрит вашу руку?

— Когда это делала ты, она заживала быстрее, — подошёл, заглядывая ей в глаза. Через пару дней от синяков останется лёгкая зелень.

— Не подлизывайтесь, господин граф. Я её посмотрела всего один раз.

— Герард, моя леди. Привыкай, — приобнял, приближая.

— Вообще-то я пришла по делу, — Наташа отстранилась. Находясь в такой близости от мужчины, хотелось просто уткнуться лицом в его тунику и забыть обо всём.

— Что-то случилось?

— Как посмотреть… Вы в курсе, что вчера вечером графиня Мисулла со своим арабом перепугала всю прислугу? Она требовала для него господскую еду в комнату. Если прикажет предоставить для его обслуживания личную служанку, я не удивлюсь. И ответьте мне, пожалуйста, как долго они здесь собираются гостить?

— Араб, ты верно заметила, это её личный охранник. Хочу сказать больше. Когда на нас напали, он не остался в стороне, хотя мог, и я слышал, как графиня требовала его остановиться, напомнив, кому он служит. На его счету не один наёмник. То, как он владеет арбалетом, вызывает уважение. Они гости и поскольку я немного виноват перед семейством ди Терзи, мы потерпим их пребывание. После свадебного пира они сразу же уедут.

Наташа вздохнула:

— А раньше их нельзя спровадить? — она уставилась в окно, делая шаг к шахматному столику.

— Я сам пригласил графиню на свадебный пир. Таша, неделя пролетит быстро.

— Восемь дней… Иногда достаточно одного дня, чтобы случилось непоправимое. Да что там — один день! Достаточно одного мгновения, — поёжилась, вспомнив своё пробуждение в другом времени. — Я постоянно чего-то боюсь.

— Откуда такие мысли, Птаха? Иди сюда, — он раскрыл объятия и девушка, не раздумывая, прильнула к нему, ощущая успокаивающее тепло его тела.

— Она ведёт себя, как хозяйка. Слышали бы вы, как она вычитывала перепуганную Берту. Этот её чёрный араб вызывает у прислуги суеверный ужас.

— Прислуга привыкнет. Я таких арабов повидал много. Они хорошие воины и защитники. А что касается графини, то как только прибудет новая экономка, всё станет на свои места. Берта просто не умеет разговаривать с такими женщинами. Может быть, ты пока возьмёшь обязанности экономки на себя?

— Я подумаю. Но мне кажется, что это плохая мысль. Боюсь, тогда у вас благодаря мне появится ещё один враг.

— Нет. В лице графини Мисуллы врага лучше не иметь. Она, насколько я помню, пользуется расположением одного из советников короля. Одно время ходили упорные слухи, что он намерен взять её в жёны. Что там у них вышло, не знаю. Это всего лишь слухи и графиня по-прежнему свободна. Мне это никогда не было интересно. Карл знает больше.

— Ладно. Раз ничего сделать нельзя — я потерплю, — Наташа смиренно вздохнула. Руки сиятельного поглаживали её по спине, успокаивая.

— Вот ещё, — Герард нехотя выпустил деву из объятий, снял с полки ларец средних размеров. Отперев его изящным ключиком, откинул крышку. — Это просил тебе отдать Бруно.

При упоминании имени рыцаря глаза госпожи влажно заблестели. В её руку легло кольцо с бирюзой.

— Почему мне?

— Не спрашивай. Просто возьми.

Ларец оставался открытым. На россыпи золотых монет лежал брелок с красными стразами и логотипом «Mazda», когда-то врученный командующему за «отвагу в бою».

Девушка закрыла лицо руками, сдерживая вырывающийся всхлип. Это было не так давно, а казалось, прошла целая вечность.

— Не плачь, Птаха. Всё в руках Всевышнего, — он прислонил её к себе, обнимая за плечи. — А это я отдам его сыну, когда вырастет. — Граф захлопнул крышку ларца.

— А если родится девочка?

— Нет, должен родиться мальчик, чтобы стать продолжением Бруно.

— А семья Бруно… Они заберут ребёнка, когда узнают?

— Посмотрим.

Наташа горестно улыбнулась. Хотелось верить. Тогда она отдаст кольцо его сыну. Непролитые слезы сверкнули в уголках глаз.

* * *

— Ты должна улыбаться этому мужчине, когда видишь его, а не ходить с выгажением муки на лице, — графиня-мать металась по комнате, обмахиваясь веером, недовольно поглядывая на дочь.

— Мама, он совсем не смотрит в мою сторону. Кому я должна улыбаться?

— Боже милостивый! Сколько тебе можно твегдить? Это тебе кажется, что он не смотгит на тебя! На тебя невозможно не смотгеть, — она опустилась рядом с Луиджей на скамью. — Мужской взог независимо от его владельца выделяет всё ягкое и запоминающееся вокгуг себя и будет возвгащаться к тому, что ему хочется созегцать. К чему он будет возвгащаться? К унылой и сутулой фигуге? Женщина должна вдохновлять мужчину на подвиги своим поведением и вниманием, а не наобогот. Она должна быть весела и дагить ему сладость плотских утех. — Заметив подавленный вздох, раздражённо продолжила: — Да-да, не пегестану повтогять: если ты будешь на ложе давать ему всё, что он хочет — он не пойдёт искать утешения к служанкам или в непотгебный дом к блудницам. Твоя невинность, чистота и покогность вкупе с готовностью понять и пгинять его желания, даст ему всё, о чём он только смел мечтать! Он будет боготвогить тебя! А ты, ты будешь вегтеть им, как тебе вздумается, и получишь всё, о чём мечтаешь ты! Один только агомат твоего тела должен свести с ума любого мужчину. Только Господь ведает, сколько золота я извела, чтобы добыть эти месопотамские чудо-благовония и пгитигания.

— Мама, мне не нравится этот разговор.

— Ослица! Упгямая и глупая ослица! — она вскочила и заходила перед дочерью, распаляясь. — На кого я тгачу своё бесценное вгемя? Кому я показываю, как нужно ублажать мужчину на ложе? Что я делаю в этой глуши вдали от коголевского двогца? Почему я здесь?

— Мама! — всхлипнула Луиджа. — Давайте уедем отсюда. Я не могу больше смотреть на то, как он… — она не договорила, захлебнувшись слезами.

— Ты готова отдать его этой нищенке? Такой обгазец мужественности? Дочь, так и знай, если сейчас ты не станешь женой этого мужчины, то твоим мужем станет гегцог Боджелайо Витиль де ла Энсина, — Мисулла с особым смаком произнесла имя «жениха». В нём, в таком продолжительном и непростом, не было ни одной «неудобной» буквы!