— Что в его основе?! — спросил спутник Сарнара.

— Ради безопасности двуликих мы сохраним секрет в тайне. Однако расскажем, как выяснили о его происхождении, — голос Дельрена стал менее хриплым, словно он перешел тревожный пик и теперь немного успокоился. — Честно говоря, нам помогла случайность. Тот, кто занимался этим, узнал, что одна из жертв выжила. И не просто выжила, еще преуспела! Страх разоблачения заставил преступника вернуться в Акольм и испытать судьбу во второй раз.

Расчет злоумышленника был верным. Прежде никому из пострадавших оборотней не удавалось вернуть разум и рассказать, с чего все началось. Да и шансов у сошедших с ума не было, ведь рисковать людьми и ловчими департамент не мог.

И потерпевшей, — он указал на меня, — не удалось бы остаться в живых, если бы она не надумала проверить себя на восприимчивость к купленному снадобью.

— Чему-чему?! — выкрикнул один из репортеров, торопливо строчивший в блокноте.

— Восприимчивость к ингредиентам купленного снадобья. Простыми словами, пострадавшая чудом выпила небольшой глоток, хотя должна была выпить весь флакон, — пояснил Дельрен. — Но поскольку создатель этого мерзкого средства перестраховался, в этот раз он переложил ингредиентов — и даже небольшая доза средства оказала сильное воздействие. — Он сделал паузу, давая слушателям осмыслить услышанное. — Расследование и в этот раз зашло бы в тупик, если бы в силу случайных причин, при первых симптомах бешенства у пострадавшей, я не оказался бы рядом и не скрутил ее.

— Ложь! Вы врете! — истерично завизжала Ардия, с багровым, перекошенным от ярости лицом. — Она убийца! Это она убила их всех!

— Правда? Чем можете доказать? Лично вы видели что-то? — на лице Дельрена не дрогнул ни один мускул. Наоборот, он нахально ухмыльнулся, окончательно выводя Ардию из себя, и она, и прежде не обладая умом и выдержкой, заорала:

— Да! Видела! — не сразу до нее дошло, что сболтнула лишнее. Но к тому времени рядом с ней уже стояли ловчие. Миг, и они скрутили ее.

Ардия визжала, скалилась, брыкалась, частично перекинулась, но ловчие и не таких усмиряли.

Когда ее выволокли из зала, встал Элиос и взял слово:

— Далее речь пойдет об убийствах, поэтому позвольте продолжить мне… — господин Каит представился, перечислил свое звание, назвал количество лет, отданных департаменту сыска, чем вызвал к себе уважение и доверие зрителей. В солидной форме с переливающимися на свету золотыми пуговицами, он смотрелся внушительно. Никто из горожан возмутиться его заступничеству не посмел. — Изначально я должен был стоять здесь, как свидетель. Так уж вышло, что прогуливаясь по тропинке у своей усадьбы, я увидел раненного человека и связанную девушку, и не смог пройти мимо…

— Решили присоединиться? — хмыкнул кто-то язвительно.

— Именно! — невозмутимо отозвался Элиос, улыбнулся, чем немного разрядил обстановку в зале заседания. — Меня всегда интересовали причины лунного проклятия, а тут такой случай!

— Значит, Навис была все время у вас? — поинтересовался хмурый член комиссии, уже догадавшийся, что Дельрен не отдаст меня на растерзание. Не просто же так он собрал Верховную комиссию, привел такого влиятельного свидетеля, пригласил репортеров, представителей влиятельных оборотнических родов, городских выборщиков.

— Верно! — кивнул Элиос. — Более того, видя пострадавшую с остатками симптомов бешенства, я не стал рисковать и держал ее в подвале. Однако на удивление, уже на второй день пребывания в моем доме, пострадавшая чувствовала себя сносно. Еще несколько дней ее мучила сильная слабость, а затем она пошла на поправку. Я радовался, что у нас появилась зацепка, однако оказалось, что пока она была в заточении, произошли убийства…

Он рассказывал и рассказывал, и казалось, что сомнений в моей невиновности не осталось, как одна дородная женщина в старомодном, выцветшем платье громко заявила:

— Но я видела, как она кралась! Вся в крови! С горящими глазами! Готовая разорвать любого, подвернувшегося под руку!

— Вы уверены? — спросил ее господин Гельд и обернулся к Дельрену, смотревшему на свидетельницу с ухмылкой победителя.

— Конечно! — с придыханием подтвердила та. — Да я до сих пор вижу так же хорошо, как в молодости!

— Замечательно! — отозвался Дельрен. — Преступник должен быть наказан! Опишите подробнее, что вы видели в тот вечер.

— Я услышала шум, выглянула в окно и увидела черную, косматую тень! Это была точно она!

— Опишите подробнее черную, косматую тень, — не отступал он, намеренно заостряя внимание зрителей на косматости подозреваемой.

— Покрытая густой шерстью, с горящими глазами, скрючившаяся… Да-да, глаза горели на черной морде!

После уточнений свидетельницы, задетая грубостью Падия громко фыркнула:

— На свои усы посмотри! Даже ими оплывшую рожу не обезобразить!

Свидетельница позеленела, набрала в грудь воздуха… В зале заседаний запахло склокой, но громкий стук молотка поставил точку.

— Тишина! Тишина! — рявкнул секретарь, и Дельрен продолжил:

— По признакам, что вы перечислили, можно с уверенностью утверждать, что это точно не потерпевшая!

— Поподробнее, ди Совер, — насторожился старичок из членов комиссии. — Если есть еще свидетельства невиновности этой девицы, мы хотим их услышать. Кстати, вы обещали поведать нам о смерти Навис.

— Я помню, — отозвался Дельрен. — Перехожу к обещанному. Но перед этим хочу уточнить: есть ли еще свидетели?

Никто не отозвался, и он продолжил:

— Тогда, если мадам Давину единственная свидетельница, на ком строится подозрение, я запросто оспорю его. Итак, вы утверждаете, что двуликая была косматой. Какой примерно была шерсть?

— Обычной! Песьей! — заявила растерянная свидетельница. И все представители кланов поморщились, как от зубной боли. — Черной или темно-серой! Густой!

— Какой длины?

— Да откуда же я знаю? Густая, топорщащаяся…

— Глаза?

— Как фонари! Взглянула на меня, и я чуть не умерла от страха. Вся в крови!..

— На черной шерсти крови ночью не видно. Или вы унюхали из-за стекла? — съязвил Дельрен.

— Не выгораживайте свою шлюху! — завизжала та.

— Прошу записать оскорбление мадам Давину, — обратился Дельрен к писчему. — Позже я намерен взыскать штраф за оскорбление ловчего при исполнении.

Стоило хамоватой свидетельнице услышать о штрафе — мигом присмирела, губы поджала. Еще и сумку к груди прижала, мол, не отдам накопленное.

— Так вот, дамы и господа присутствующие. — Дельрен обвел зал победоносным взглядом. — Под описание мадам Давину может подойти любая двуликая, но только не пострадавшая от омерзительного снадобья!

— Она не оборотень? — спросил заинтригованный наместник. Он уже давно внимательно прислушивался к происходящему, перестав болтать с соседями.