Ишше стал у нас Добрынюшка двадцети годов;

Да прошла ета славушка по вьсей земьли,

Как по всей-то земьли слава пошла великая,

До того дошла до города до Мурама,

20 До того дошла села, села до Кача́рова;

А услышил старой-от казак всё Илья Мурамець,

Он поехал узнать-то всё бога́тыря.

Как Илья-та тогды ишше он не си́лён был,

Ище Мурамець тогда-то не имел себе.[175]

25 Стретились Ильи два юноши,

Воротили Илью с пути-дорожоцьки:

«Воротись-ко, Иле́юшко, из дорожоцьки;

Ты пойдём-ко-се с нами ише в дом к тобе».

Принесьли-то ему всё цяшу серебряну,

30 Всё серебряну цяшу, всё позоло́цёну;

Ище дали исьпить ёму пива пьяного,

А другой наливал ёму юноша мёду сладкого;

Ише сами говорят ёму таковы реци:

«Уж ты слышишь ли, Илья, в себе силу великую?» —

35 «Уж я слышу в себе-то силу великую:

Кабы было тепереце кольцё в земли,

Поворотил бы вьсю земьлю-ту Святоруськую».

Наливали ёму-ту тольки пол-цяши-то;

Выпивал-то Илья-то скоро Мурамець.

40 «Ты вели́ку ли тепере слышишь силушку?» —

«Да теперь во мне силушки половинушка».

А во ту ведь пору скоро, во то время

Отправляли ёго юноши во чисто́ полё;

Подписали всё на ёго могуци́х плецях,

45 Шьчо Ильи-то во чисто́м поли смерть была не писана;

Как дава́ют ёму всё саблю вострую,

Всё давают ёму седёлышко черкальскоё,

Всё давают ёму копьё брузаменьскоё,

Всё давают ёму палицю тяжолую,

50 Да тяжо́лу ёму палицю — девяносто пуд.

Да поехал наш Илеюшка во чисто́ полё;

С руки на́ руку палицю всё побрасывал.

Он не мог найти Добрынюшки во чисто́м поли:

Как воту́пор было — Добрынюшка езьдил по тихим заводям.

55 Приежаёт ведь он-то[176] всё ко матушки,

Ко Добрынину приехал к широку́ двору,

Ко окошоцьку приехал ко коси́сцётому.

Отьпират-то вдова-то скоро окошоцько,

Ишше та вдова Омельфа Тимофе́ёвна,

60 Она кланялась ёму-ту до низко́й земьли:

«Уж ты здрастуй, двоюро́дной милой братёлко,

Уж ты старой казак свет Илья Мурамець,

Илья Мурамець ты же свет Ивановиць!

Ты не бойсе моёго двора сиротьского,

65 Заежай-ко-се добры́м конём на широкой двор

Ты попить-то, поесь ко мне, покушати.

Ищё ты-то когда у мня был малёхонёк,

Я жила-то ведь у твоё́го родного батюшка,

У своёго-то жила у двоюро́дницька,

70 У того же жила у Ивана Тимофеевича,

Я у матушки твоей жила у родимою,

У Елены я жила у Олёксандровны;

Я водилась с малёхоньким с тобой, с глупёхоньким;

За водню́-ту подарил твой ро́дной батюшко,

75 Двоюро́дной-от мой всё милой бра́тёлко,

Со твоей-то со родимой силой матушкой

Как со той ли с Еленой Олёксандровной

Не пожалели, подарили золотой персьте́нь;

А тепере — у Добрынюшки на право́й руки,

80 У Никитиця на пе́рьстецьку безымяном-то.

Уж ты гой еси, казак да Илья Мурамець,

Илья Мурамець ты да сын Иванович!

Ты не бойсе моёго всё двора вдовьёго,

Заходи ко мне попить, поесть, покушати.

85 Ты нейдёшь-то ко мне, да всё боисьсе ты!

Ты помилуй хоть моёго цяда милого,

Цяда милого моёго ты, всё любимого,

Да того ли Добрынюшку всё Никитича:

Ише цядышко у мня-то неуступциво;

90 Он ведь силой не силен, всё напу́ском смел».

Поворацивал Илья да коня доброго,

Он поехал Добрынюшку искать во чисто́м поли.

Он наехал Добрынюшку во чисто́м поли;

Они сьехалисе с ним, всё приударились;

95 Востры сабельки у их скоро потупи́лисе,

Востры копьиця у их всё поломалисе;

Они стали — боем всё рукопашныим.

Как садилсэ Илья к ёму на белы́ груди,

Увидал у ево на руки злацён перьсте́нь,

100 Он спросил у ёго про род, про племя тут.

Говорил-то Добрынюшка все Микитич млад:

«Я сидел бы у тибя теперь на белы́х грудях,

Не спросил бы не роду я, не племени,

Не спросил бы природы твоей серде́сьнёю».

105 Ишше тут-то Илья скоро усьмехаитьце;

Он берёт его за рученьку за правую,

Он челует его в уста саха́рныя,

Ище сам он говорит ёму таковы реци:

«Уж ты гой еси, Добрынюшка Никитиць млад!

110 Ты глупёхонёк — стало быть, молодёхонёк.

Верно храбрось в тебе богатырьская;

Не напрасно прошла-то слава великая.

Ты поедём со мной лучше к ро́дной к матушки.

Да ко той вдовы к Омельфы к Тимофеевны».

115 Тут ведь скоро Добрынюшка догадаитьце;

Он ведь падал ёму скоро во резвы́ ноги:

«Ты просьти, просьти миня, просьти виноватого!

Говорила мне матушка родимая,

Шьто чесна́ вдова Омельфа Тимофеевна:

120 „Да увидишь в чисто́м поли Илью Мурамця —

Не дошо́д ты ёго, да низко кланейсе,

Называй ты ёго дядюшкой всё двоюродным,

Ты зови ёво к себе на широкой двор“».

Тут ведь скоро они тут поехали

125 Шьто во тот они славной во Резань-город,

Как ко той вдовы Омельфы Тимофеевны;

Тут ведь пили, проклаждались ровно три-то дня,

Всё побра́тались крестами однозоло́тныма,

Назвали́сь они братьеми крестовыма,

130 Шьчо крестовыма братьицями, назва́ныма.

Как оттуль они поехали в красен Киев-град

Посмотрять-то они князя Владимира

Со кнегиной с Опраксе́ей с Королевисьнёй,

Познакоми́тьце с руськима с могуцима с бога́тыреми.

135 Принимал-то Владимир их с ц́ести, с радости;

Собираёт для бога́тырей поц́е́сён пир,

Отовсюль он собират-то всё бога́тырей.

Во перьвы́х познакоми́лись Илья всё со Добрынюшкой.

Во вторых-то покресто́вались со Олёшенькой,

140 Да ишше́ с Дунаём сыном Ивановичем,

Да ише́ они с Цюрилушком со Пле́нковичём,

Да ише́ же со Самсоном всё со Сильним-то;

Да ише́-то Перетьсмяка тут со племянницьком,

Ишше был сь има Ва́нюша, всё боярской сын,

145 Ишше был с има Ванька, енеральской сын.

Ишше те же бога́тыря всё сильния

Записались всё в заповедь великую:

«Шьчобы стоять нам за