21

Аккуратно, стараясь не выдавать себя, я выглянул наружу.

Ночь еще не уступила свои права, но на востоке небо подернулось предрассветной дымкой. Остывший воздух заставлял бегать мурашки по коже.

Было тихо. Очень тихо. Словно сама природа решила отдохнуть перед восходом, дабы набраться сил.

«Затишье перед бурей?».

Я прислушался. Однако ничего, кроме редкого ворчания верблюдов, разобрать не удалось. Тяжко вздохнув, я посмотрел направо — лучник, приставленный следить за нами, продолжал бодрствовать, не сводя пристального взгляда с нашей палатки. Видимо, теперь он даже не пытался скрыть свое присутствие, разумно считая, что мы никуда отсюда не денемся. Не было никаких сомнений, что попробуй мы с Бастет бежать. то он подстрелит нас, как кроликов. Именно по этой причине я отговорил ее от побега, когда она отпоила меня накануне.

— Ты, может, и сможешь его обхитрить, но уж точно не я. Я сейчас — легкая мишень.

Бастет была вынуждена со мной согласиться. Даже ей, полностью беззащитной, не удастся избежать вражеских стрел. Нам оставалось только ждать развязки, которая наступит уже скоро.

«Интересно, вовремя ли объявятся головорезы Азамата? И будет ли он сам? Наверняка. Не может он этого пропустить. Проклятье! Нет ничего хуже, чем томительное ожидание неизвестного».

Бастет застонала, отвлекая меня от размышлений. Она спала, причем так крепко, что даже не проснулась в тот момент, когда я тихонько вылез из-под ее объятий и переместился к выходу. Она вся съежилась от холода и, к сожалению, мне нечем было ее прикрыть. Последняя шерстяная накидка ушла на перевязку моей злополучной руки.

«То, что произошло между нами… Что это было на самом деле? Обычное влечение и порыв страсти? Повод уйти от всех проблем и забыться хотя бы на короткое время? Нечто, вроде лекарства, облегчающего боль, но не способного вылечить недуг, а только снижающее страдания перед неизбежным концом? Или, все же, нечто большее? Не знаю, как с ее стороны, но с моей… А что с моей?».

Я не знал. Не знал с тех пор, как впервые возжелал эту женщину и до нынешнего момента не мог ответить на этот вопрос. Или не хотел.

«Ты еще не встретил ту, ради которой пожертвуешь своей свободой» — вспомнились мне слова Сему, когда мы сидели на скамейке возле хижины Бел-Адада.

«Готов ли я пожертвовать своей свободой ради Бастет?»

Я даже хмыкнул себе под нос. Наверняка Сему не предполагал, в какой куче дерьма я окажусь.

«Сему… по крайней мере, для тебя все беды уже позади…».

Причудливая петля моих мыслей вновь вернулась в Вавилон. Город, некогда бывший моим родным домом, теперь не вызывал ничего, кроме ненависти и злобы.

«Нет, это не оплот величия и справедливости, как задумывал Хаммурапи. Это клубок ядовитых змей, готовых наброситься и ужалить в тот момент, когда ты совсем не ждешь. И заправляют в этой змеиной норе такие хладнокровные и безжалостные гады, как Бел-Адад и ему подобные. Они не остановятся ни перед чем ради собственной выгоды! Собственной выгоды…».

Последний виток мысли заставил меня призадуматься.

«А разве сейчас я сам не поступаю ради собственной выгоды, пытаясь ограбить караван?»

Я слегка нахмурился, но затем быстро отогнал эту навязчивую мысль.

«Может, оно и так, но обстоятельства несравнимы».

Едва различимый и отдаленный гул вернул меня в реальность. Я вновь сосредоточенно прислушался. Шум доносился откуда-то со стороны каменистой гряды. Именно оттуда мы с Бастет и приехали на стоянку караванов. До боли в глазах и рези в ушах я сконцентрировал внимание на том направлении. Гул нарастал с каждой минутой. Я знал, кто это. Еще не видел, но уже знал. Однако хотел убедиться в своей правоте. Когда первые лучи восходящего солнца осветили пески, со стороны кряжа показались первые всадники на верблюдах, галопом приближающиеся к нам.

Бросив косой взгляд направо и, не заметив там лучника, я обернулся и крикнул:

— Бастет! Они здесь!

Всадники быстро приближались. Верблюды дружно ворчали и сопели, взбивая ногами песок. Я сумел разглядеть, что разбойники были вооружены небольшими мечами со слегка изогнутым лезвием. Они вынули их из ножен и держали наготове. Бронза зловеще блестела в рассветных лучах. Тела защищали легкие кожаные нагрудники. Лица скрывали плотные накидки, оставлявшие неприкрытыми только лоб и глаза. Когда группа приблизилась на расстояние пары десятков локтей, я увидел, что она выстроилась в три одинаковые линии. В какой из них находился Азамат рассмотреть не удалось.

Лагерь караванщиков располагался на удачной для лобовой атаки позиции, прикрытый лишь с севера невысоким барханом. Не знай я о том, что наемники предупреждены о нападении, то не сомневался бы в успехе людей Азамата.

Как только последняя линия нападающих пронеслась мимо колодца, я услышал свист. Сначала один. Затем второй. Третий и четвертый. В ту же секунду трое из разбойников в первой линии рухнули на песок. Из каждого торчало по одному наконечнику стрелы. Двоих поразили в голову, одного — в грудь. Животные возбужденно заурчали.

— Шакалы Ламашту, — процедил я, — у них не один лучник.

— Не удивлена, — ответила Бастет, которая присоединилась ко мне.

— Я надеялся, что остальные слягут от отравления.

Она не ответила, внимательно следя за происходящим. На лице нубийки застыло выражение максимального напряжения, а в глазах мелькал нехороший огонек.

Нападающие приближались к лагерю на полном скаку, однако наемники и не думали выходить из шатров. Только лучники продолжали обстрел, но уже не такой действенный, ибо разбойники стали прикрываться небольшими щитами, висевшими до этого у них за спиной.

— Мне это не нравится, — прошептал я.

— Что именно?

— Почему они бездействуют?

Бастет не успела ответить. Первая линия атакующих практически вплотную приблизилась к лагерю караванщиков, и именно в этот момент полтора