Мы все посмотрели на Жун Чуньтяня. После недолгого колебания тот неохотно подошел поближе, пристально посмотрел на Чжао Чжунго, а затем преклонил колени перед Жун Яо. Жун Сятянь и Жун Цютянь тоже, помедлив, подошли, а затем и мне пришлось. Мы все опустились на колени перед Жун Яо и отбили ему земной поклон, пусть и слегка небрежно. Только Жун Дунтянь притворился, что не замечает наших действий, и все еще склонялся, починяя велосипед.

– Жун Дунтянь, подойди и поклонись своему приемному отцу, – сказал Сморчок Хэ.

– Мне надо выйти, – медленно сказал Жун Дунтянь. – Хочу позвать музыкантов – не знаю, может, они побоятся, что мы им не заплатим, и тогда их не уломать.

Договорив, Жун Дунтянь хотел было укатить велосипед. Чжао Чжунго внезапно сорвался из инвалидного кресла и упал на землю, затем стремительно поднял кресло обеими руками и изо всех сил швырну его в сторону Жун Дунтяня. Кресло прилетело меньше чем в метре от Жун Дунтяня. Тот инстинктивно увернулся, кресло проехалось у него под ногами и врезалось в велосипед. Жун Дунтянь был ошеломлен, спесь с него как рукой сняло, она уступило место страху и панике, его тело сотрясала дрожь.

Сморчок Хэ тоже был шокирован поступком Чжао Чжунго. Конечно, он не мог понять, почему Чжао Чжунго так разозлился. Чжао Чжунго лежал на земле, тяжело дыша, и буравил Жун Дунтяня взглядом, досадуя, что не может подбежать и отметелить его. Сморчок Хэ хотел помочь Чжао Чжунго подняться, но не мог сделать это в одиночку, а сам Чжао Чжунго вовсе не собирался садиться.

Видя, что дело принимает скверный оборот, Жун Дунтянь рванул за ворота вместе с велосипедом. В спешке он уронил из-за спины тесак, но даже этого не заметил.

Мы встали. Ветер раздувал москитную сетку. Окно хлопало. Деревья начали раскачиваться. Небо потемнело. Заходил дождь.

Сморчок Хэ достал из кармана пачку банкнот, которая выглядела по-настоящему здоровенной, и сказал:

– Это деньги, которые Хай Куй попросила меня передать вам. Она очень просит вас купить для Жун Яо гроб получше.

Жун Чуньтянь не горел желанием принимать эту огромную сумму. Мне тоже показалось странным, что, когда речь шла о лечении, давно одинокая Хай Куй полагалась на помощь соседей, будучи сама бедной, как церковная мышь. Когда у человека, ожидающего смерти, внезапно появляется огромная сумма денег, это вызывает у людей подозрения.

– Так-то это были мои деньги, которые я копил всю жизнь, – сказал Сморчок Хэ. – Теперь они стали деньгами Хай Куй. Она выбила все золотые зубы у себя во рту и продала их мне, а еще отдала те два, что выбила раньше. После тайфуна я отдам их Ван Цин, пусть поменяет, это полностью вылечит зубную болезнь, которая мучила ее полжизни.

Жун Чуньтянь все еще не хотел брать деньги Сморчка Хэ.

– Это Жун Яо на гроб, – Сморчок Хэ сунул деньги в руку Жун Чуньтяню.

Тот увернулся и спросил:

– Вот возьму я ее деньги, а если она умрет? Кто купит ей хороший гроб?

Вопрос поставил Сморчка Хэ в тупик.

– Я не думал об этом. Я только за нее отдал деньги вам.

– Она не заслуживает хорошего гроба! – воскликнул Чжао Чжунго. Он опять нес свою чушь. Он даже не знал, кто такая Хай Куй. – Только Жун Яо, он достоин десяти хороших гробов!

Сморчок Хэ хотел сунуть деньги мне, но Жун Цютянь их нагло перехватил.

– Что ж, я прямо сейчас пойду к Кривому Ли, пусть он за ночь сделает хороший гроб, – сказал он.

Я достала из кармана два золотых зуба, которые Хай Куй подарила мне вчера, и протянула их Сморчку Хэ.

– Как раз хватит, чтобы поставить набор хороших зубов, – сказал он.

Я не знала, во что превратится Хай Куй после того, как выбьет все золотые зубы. Станет ли похожа на старую ведьму? Сморчок Хэ жестом велел мне прибрать инвалидное кресло Чжао Чжунго. К счастью, оно не развалилось. Жун Сятянь и Сморчок Хэ совместными усилиями водрузили Чжао Чжунго обратно.

– Надвигается тайфун, и я тоже должен идти, – сказал Чжао Чжунго.

– Надвигается тайфун, и кроме ада больше идти некуда, – ответил Сморчок Хэ.

– Ты совершили доброе дело, храни тебя Жун Яо, – сказал Чжао Чжунго Сморчку Хэ.

Сморчок Хэ вздохнул и сказал нам:

– И еще, вы должны запомнить, этот тайфун называется «Жун Яо». Я уже вписал это в метеорологический журнал Даньчжэня, никто не должен менять название.

Ночью дул свирепый ветер, сокрушительный, как будто наступил конец света. За ним пришел и дождь, похожий на плотное скопление стрел. Ветер снова и снова задувал негасимую лампу у изголовья Жун Яо. Я отвечала за то, чтобы снова и снова ее зажигать. Позже огонь даже не разгорался, ветер опрокинул свечу, и она неизвестно куда укатилась. Москитную сетку отнесло в угол. Ветер хотел сдуть все вещи с тела Жун Яо, поэтому Жун Чуньтяню пришлось привязать простыню, прикрывающую Жун Яо, к его телу, чтобы Жун Яо мог спать спокойно. Слабые стеклянные окна не выдержали тирании тайфуна, кухонное окно разбилось первым, и ветер сорвал все крышки со сковород. Дождь врывался в щели, намочил сухие дрова. Потом пришел черед окна в моей комнате, оно и без того уже почти рассыпалось, а после нескольких ударов тайфуна осталась только пара деревянных рам. Дождь мгновенно залил мою кровать и одеяло. Я умоляла Жун Сятяня закрепить на окнах дверные створки, чтобы защититься от ветра и дождя. Жун Сятянь снял двери моей комнаты и с трудом перекрыл щель в окне, это не позволило ветру проникнуть внутрь, но дождь все равно пользовался зазором. Не так много времени потребовалось, чтобы моя комната превратилась в маленький пруд. Это не то, что о чем я беспокоилась больше всего. Что меня больше всего беспокоило, так это то, что в парадном зале не было двери, а ветер и дождь проникали туда беспрепятственно. Пройдет совсем немного времени, и Жун Яо поплывет по воде. Кроме того, все эти ненадежные крышки канализационных люков на улицах, забитые канализационные трубы, плавающие туши животных, вонючий мусор… что с ними делать без Жун Яо? Отдел закупок снабженческо-сбытового кооператива за последние дни приобрел целую гору бананов, болгарского перца, помидоров и зеленой фасоли, их уже не успевали увезти. Все они были посажены по призыву правительства, и теперь, когда был собран хороший урожай, крестьяне были вынуждены пытаться успеть до тайфуна обменять их на деньги. Торговца из Гаочжоу, который сперва клятвенно заверял, что купит все, что продается, до сих пор не было ни слуху ни духу. Перегруженный отдел закупок отказался покупать больше,