рылась в своей сумке, пока не нашла ее: перевязанную зеленой лентой кожаную коробочку, в которой лежали карты.

Желая погадать на полной колоде, я сунула карту Дьявола в середину стопки и устроилась, скрестив ноги, на старом тканом ковре напротив окон, залитых дождем. Затем начала осторожно тасовать и раскладывать карты, размещая их с определенным расчетом, выстраивая их в сложную систему из десяти карт. Пять будут означать то, что было раньше, пять – то, что еще впереди. И когда я разложила их, меня захватило то, что я увидела в своем прошлом. Там была перевернутая Двойка Кубков – карта, которая говорила о недоверии, дисбалансе.

Рядом с ней лежал Сатурн, карта, которую в традиционной колоде мы ассоциировали с Миром – отцовской фигурой. Но в Древнем Риме Сатурн также объединяли с греческим богом Кроносом, титаном, который сверг собственного отца и пожирал своих детей. Перевернутая Десятка Пентаклей еще больше акцентировала внимание на семье, и, кроме того, здесь присутствовала Луна. Эта самая переменчивая из карт пролила свет на ошибочность наших путей. Мне пришлось отвести взгляд от картины, которую карты пытались прояснить.

– Что они тебе говорят? – спросила Рейчел. Оказывается, она последовала за мной наверх и теперь стояла, прислонившись к дверному косяку. А потом так тихо, что я едва расслышала ее за шумом дождя, добавила: – Что они говорят тебе такого, чего я не могу сказать?

– Это не то. Это ощущение. – Я подняла голову. – Раскрытие себя.

Но я знала, что это может быть и нечто большее. В документе, который мы перевели, говорилось, что карты имеют свойство навязывать судьбу – они не только предсказывают будущее, но и, возможно, даже создают его.

Рейчел так и не вошла в комнату, а стояла на пороге, наблюдая за мной.

– Брось, Энн, – проговорила она. – Ты же не веришь, что карты могут предсказывать будущее. Ничто не может. Только мы сами можем творить свое будущее.

Но ее голос был ломким, и я вспомнила рассказанную ею историю о ее матери и чайных листьях, о том, как гадание наполнило душу женщины страхом, который так и не покинул ее до конца.

– Мы все хотим верить во что-то большее, чем мы сами, – отозвалась я, держа оставшиеся карты в руке и изучая расклад. – Разве не так всегда говорил Патрик?

– Почему ты вообще хочешь это знать? – спросила Рейчел, войдя в комнату; она устроилась напротив меня на полу, скрестив ноги. – Если то, что ты говоришь, правда, если в них есть что-то, что ожидает нас, что-то, что мы могли бы увидеть, зачем тебе это знать?

И тогда я поняла, что Рейчел на самом деле боится. Там, где я полагалась на свою интуицию, она отступала. Тогда я задалась вопросом: не нашла ли она на самом деле гадалку по чайным листьям, которую посетила ее мать? И на краткий миг я позволила себе вообразить, как Рейчел заходит в лавочку, а ее оттуда выгоняют; гадалка обвиняюще смотрит на нее. Но истина была в том, что мы обе были по-своему правы. Я действительно верила, что нам суждены определенные вещи, так же как я верила, что моему отцу суждено было оказаться на обочине дороги в тот день, и ничто из того, что я могла бы сделать, не предотвратило бы его смерть. Потому что каково мне было бы жить с альтернативой этому? Постоянно задаваться вопросом, могла ли я спасти его, сделав другой выбор?

Рейчел протянула руку через разделяющее нас расстояние, нарушив мою сосредоточенность, и положила ладонь мне на плечо.

– Энн, верить может быть приятно. Но это только… забава. Это не работа. Работа вот. – Она указала на карты, ее палец завис над иллюстрациями. – Давай сосредоточимся на этом.

Я подняла глаза на нее; она так и сидела напротив меня с умоляющим выражением лица. Я представила, что когда-то она сказала то же самое Патрику.

– Тогда позволь мне погадать на тебя, – предложила я.

Это был вызов, но и проверка того, как далеко Рейчел позволит мне зайти. Тогда меня поразило, насколько далеко я ушла от той себя, какой я была в первые недели, когда старалась соответствовать ее ожиданиям, старалась достичь ее уровня. Она всмотрелась в мое лицо, и впервые я почувствовала, что мы находимся на равных. Теперь Рейчел была такой же неуверенной, какой когда-то была я. Когда стук дождя по оконным стеклам усилился, она кивнула.

– О чем ты хочешь их спросить? – сказала я, держа колоду в руке.

– Спроси их о моем будущем.

Я кивнула и принялась выкладывать карты – простой расклад из пяти карт. Но все карты, выпавшие мне, были одинаковыми – перевернутые тузы. Единственные карты в колоде, у которых не было иллюстрации, не считая одиночного символа их масти. Я продолжала, пока не достала пять карт, закрыв глаза и ощущая приятную мягкость пергамента. Когда я открыла их, то была потрясена, обнаружив, что оставшиеся две карты не изменили расклад. Там оказался четвертый туз и карта, которую я положила в колоду до того, как пришла Рейчел, до того, как я вообще подумала, что буду читать для нее, – «Дьявол». Когда я посмотрела на карты, которые должны были обрисовать будущее Рейчел, они показали мне, что его нет. По крайней мере, такого, которое я могла бы увидеть. Были только пустота и внезапные перемены. Смерть.

– Энн…

Рейчел сидела над картами напротив меня, и весь румянец с ее щек переместился со щек на грудь, окрасив ключицы в глубокий, неровный пунцовый цвет. Прежде чем я успела что-то сказать, она встала и вышла из комнаты.

Я последовала за ней вниз по лестнице, туда, где она остановилась у окна.

– Они сказали тебе, что случилось с Патриком? – спросила Рейчел, не поворачиваясь ко мне лицом.

Вспоминая прошлое, я поняла, что да. Только в то время у меня не хватило ума прочитать их.

– Возможно, да.

– Я никогда не считала тебя человеком, который будет так глубоко во все это вникать, – проговорила она, поворачиваясь ко мне лицом. Ее голос был тонким и ломким. – Вначале ты казалась мне предельно практичной.

– Ты не понимаешь, – ответила я, почти про себя. Я подумала о работе, которую проделал мой отец, переводя бумаги, о том, как он ломал над ними голову, о том, что они всегда предназначались мне, ждали меня.

Но не Рейчел.

Она рассмеялась, и этот звук был похож на звон разбивающегося стекла.

– Тебе выпала карта, – произнесла я. – «Дьявол».

Снаружи в небе сверкнула молния, сотрясая дом и наши тела.