вопрос ответил и как этот вопрос прозвучал. Царевна интересовалась явно не из праздного любопытства.

– А ты знаешь?

– Знаю, – вздохнул Волк. – Только вот Кощеево царство не место для прогулок юным царевнам. Да и мало ли кто что болтает. Будто кто-то что-то может взаправду знать.

Софья задумалась, потом кивнула сама себе:

– Молва людская не на пустом месте берется – коли бают, значит, есть. А скажи мне, Слав, коли ты и коня, и птицу, и меня украсть смог – смог бы ты обокрасть самого Кощея, али не по силам тебе это, али, может, боишься его?

Волку захотелось снова обернуться и покататься по земле, скуля от смеха, но он сдержался. Дура все-таки девка, что с нее взять?

– Ты со мной хитрить не пытайся, – усмехнулся он. – Разозлишь только. Это надо совсем отчаяться, чтобы супротив Кощея пойти. А мне моя шкура дорога, боги мне второй не выдадут. И ты свою побереги. Говорят, Кощей девок не трогает, но лучше крамолу понапрасну не разводить – у него везде уши.

Что ж, напугать ему ее явно удалось. Она снова заозиралась, будто ждала, что прямо сейчас из темноты выпрыгнет на нее дитя Нави и утащит на суд к своему царю. Но лес оставался тих и спокоен. И только кукушка продолжала что-то отсчитывать.

– А я ведьмой стать хочу, – вздохнула Софья, потянула было руку к огню, словно желая зачерпнуть его ладонью, как воду, но отдернула: человеческая кровь не вытерпела жара.

– Зачем тебе быть ведьмой? – нахмурился Волк.

– Говорят, они свободны, – с плохо скрываемой завистью ответила царевна. – И раз уж есть у Кощея и у Лебеди зеркала, чтобы между мирами ходить, то и третье такое быть может. А коли и нет его, то всегда можно в этом вашем волшебном лесу спрятаться.

Волк хотел возразить, но она резко развернулась к нему, подалась вперед, огонь вновь отразился в ее глазах, и он снова растерялся, а она продолжила ласково:

– Послушай, я на тебя зла не держу. Ты же просто сделал, как царевич твой сказал. Отпусти меня. Хочешь, сбежим вместе. Ну какая тебе радость быть ему слугой?

Слугой?! Волк вдруг разозлился. Какое право имела эта девчонка полагать, что он какой-то слуга! Он свободен! И он сам решает, кому, сколько и как служить.

– Ложись-ка ты спать! – твердо велел он и добавил с насмешкой: – А то, как сыграете свадьбу, уже и не выспишься…

– Почему? – искренне удивилась царевна.

Волк не ответил. Кинул еще веток в костер да перекувырнулся на земле, перекидываясь обратно в зверя. Улегся, стараясь не замечать смутное давящее чувство в груди.

Но ни он, ни царевна в ту ночь так и не сомкнули глаз.

Глава 1

– С добрым утром, – поприветствовал Василису Кощей, заходя на кухню.

Василиса, насыпавшая корм собакам, улыбнулась в ответ. Хугин и Мунин сидели тут же, в метре от мисок, и смотрели так, будто их с месяц не кормили, а теперь пытают видом еды.

– Можно, – отдала команду Василиса, и они кинулись вперед, толкаясь, заняли свои места и с аппетитом зажевали.

Утренний ритуал был исполнен. Василиса убрала на место пакет и повернулась к мужу.

– С добрым. Я приготовила омлет с овощами и гренки. Будешь?

– Всенепременно. Кофе?

– С удовольствием.

Был выходной. За окном набирало силу ясное тихое утро. Ни одно облачко не замарало небо, и день обещал выйти чудесным. Яркая полоса солнечного света пересекала кухню, радуя взгляд. Василиса накрыла на стол, села за него, сложила руки перед собой, опустилась на них щекой и принялась наблюдать за Кощеем.

– Ты сегодня рано, – приподнял бровь он, доставая турку. – Что это с тобой?

– Хороший день. Жаль упускать.

– Мне надо поработать. Но вечером мы могли бы съездить в город, прогуляться. В центральном парке сегодня дает концерт симфонический оркестр, а на набережной после заката обещают фаер-шоу.

– Отлично! – улыбнулась Василиса. – А в обед ко мне приедет Настя, ты ведь помнишь?

– Помню, – вздохнул Кощей.

– Мы будем очень-очень тихо, – со смешком пообещала она.

Кощей хмыкнул. Слова «Настя» и «тихо» в его понимании находиться рядом никак не могли, а если к ним добавлялось еще и «очень-очень», то вообще получался полный абсурд.

Василиса же смотрела, как он готовит, и чувствовала себя абсолютно счастливой. Ей было уютно, спокойно и тепло.

В Нави у нее было много времени, чтобы поразмыслить над словами Кощея о том, что она согревает его. Кощей, как и всегда, пытался объяснить все с рациональной точки зрения, и Василисе подумалось, что, возможно, именно потому он и не нашел ответа. Так или иначе, у нее появилась своя теория, и сейчас был вполне подходящий момент, чтобы ее проверить.

Кощей закончил с кофе, поставил перед ней чашку, сел напротив.

– Что? – спросил он, поймав ее внимательный взгляд.

– Дай руку, – попросила Василиса и протянула ему свою.

Кощей не стал спрашивать зачем, но ладонь подал неуверенно, едва ли не с опаской, чем насмешил ее.

– Ведешь себя так, будто у меня в руках ритуальный кинжал! – вернула ему шпильку Василиса. – Не бойся, не откушу.

И сжала его ладонь. Посмотрела прямо в глаза, улыбнулась.

«Я люблю тебя, – подумала она. – Я очень тебя люблю. Очень-очень. Так сильно».

Может быть, мысль и нематериальна, но она способна порождать чувство. В груди защекотало от нежности. Василиса прикрыла веки, сосредоточившись на ощущениях. «Люблю, люблю, люблю, – твердила она про себя. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, и я очень-очень постараюсь ради этого…»

– Как ты это делаешь? – выдохнул Кощей. Василиса снова взглянула на него.

Он смотрел изумленно, широко распахнув глаза. И уже сам крепче сжимал ее руку.

– Я все думала над тем, что ты сказал, – ответила Василиса и погладила переплетение линий на его ладони большим пальцем. – Что мои прикосновения даруют тебе тепло. Вот когда ты впервые это ощутил?

– Когда мы хоронили Марло…

– Да, – кивнула Василиса. – Ты считаешь, что это магия, но я не могу колдовать днем. Я думаю, дело не в ней. Тогда у могилы я взяла тебя за руку, потому что мне хотелось поддержать тебя. Мне кажется, ты почувствовал именно это. А после я влюбилась в тебя. А потом полюбила. В конце концов, мне рядом с тобой тоже теплее, чем без тебя. А то, что у тебя душа не на месте, возможно, просто заставляет тебя это острее воспринимать… Эй, Кош, ты в порядке?

Он явно не был в порядке. Едва ли не таращился на нее. Василиса отняла руку, встала, обошла стол и обняла мужа со спины, поцеловала в макушку.

– Все хорошо, – шепнула она. – Дыши.

Не смогла удержаться и в порядке эксперимента подумала снова: «Люблю». Кощей расслабленно опустил плечи, и Василиса довольно улыбнулась: кажется, она нашла его слабое место. Снова поцеловала в волосы.

– Если ты не против, я выпью кофе на улице. А ты пока… перевари.

Она накинула на плечи шаль, висевшую на спинке стула, взяла чашку, открыла дверь, ведущую на задний дворик, и прошлась босыми ступнями по холодной сырой траве. Последние, самые стойкие цветы блестели утренней росой в невесомом, будто стеклянном свете осеннего солнца. Было что-то особенно прекрасное в увядающей красоте цветника, и даже запах словно стал гуще, мешаясь с ароматом и свежестью утра. Цветы проживали последние отведенные им дни, щедро делясь с миром всем, что у них было. Василиса поджала под себя ноги, садясь в плетеное кресло, зажмурилась, подставив лицо под солнечные лучи. Потом не удержалась и бросила взгляд на кухонное окно, за которым виднелся все еще неподвижный Кощей. Усмехнулась: все-таки вогнать мужа в ступор было своеобразным достижением.

«Навь, Явь… – подумала она. – Какая разница. Главное, что вместе». Это было истиной лишь отчасти, но сейчас такая полуправда ее вполне устраивала. В конце концов, вряд ли бы ей было по-прежнему хорошо в этом мире, если бы Кощей вдруг из него исчез.

* * *

Настя приехала к обеду, как и обещала, и ее появление ознаменовал заливистый собачий лай.

– Убери, – взмолилась она, когда Василиса сбежала вниз. Хугин и Мунин прыгали вокруг гостьи, соревнуясь, кто больше раз сможет лизнуть ее лицо, и попытки Насти прикрыться руками помогали мало.

– Мальчики, вы меня позорите, – укоризненно покачала головой Василиса, отгоняя доберманов.

– Да, дети это умеют, – усмехнулась подруга и утерлась рукавом кофты.

– Имя твоего второго внука.

Настя прищурила один глаз и покусала губу, вспоминая, но потом уверенно ответила:

– Яков.

Пароль был назван. Теперь Василиса общалась с окружающими только так: сначала проверка, и только после можно подпускать ближе. Помимо этого, Кощей с Соколом настояли, чтобы