Для того чтобы подступиться к тем, кого любил, ему всегдаприходилось ждать чьей-то милости… Лесли, Адриана… Стивен… Но теперь Билл нехотел об этом думать. Ему хотелось просто повидать мальчиков и оказатьсяподальше от Калифорнии. С него было достаточно. Ему был нужен перерыв. Он самхотел сделать себе подарок на день рождения — уехать из Лос-Анджелеса ипредоставить другим заниматься его проблемами. Авторам диалогов была оставленамасса сценарного материала — им было над чем работать.

— Да, кстати, я договорился о няне. Она будет приходитьежедневно или, если потребуется, оставаться на ночь, когда ты выпишешься изклиники. Сам я ее не видел, но агентство дает ей отличные рекомендации.

Билл заботился даже об этом. Глаза у Адрианы увлажнились.

— Напрасно ты беспокоился. Я сама справлюсь.

— Я подумал, что тебе может потребоваться помощь сребенком, если…

Он решил задать вопрос, над которым даже пока незадумывался, и поэтому чувствовал себя вдвойне неловко:

— …Ты намерена вернуться в мою квартиру или в Стивена?

Адриана поняла, что у него на уме, и горько пожалела опричиненной ему боли.

— Я не возвращаюсь к Стивену. Ни сейчас, ни в будущем.Мне с ним не по пути.

Она сказала это так категорично, что Билл удивился.

— У меня сегодня утром сложилось впечатление, что… Ядумал… Я знал, что ты собиралась ему позвонить, — объяснял он. — Япросто не знал, что ты сделаешь это так скоро. Мне следовало к этому бытьготовым, — сказал он тихо, — а я не был. Меня это застало врасплох,когда я увидел вас втроем… и я был так взволнован появлением Сэма и всем этим,и…

Билл выглядел совершенно удрученным. У Адрианы по щекамкатились слезы. Она смотрела то на него, то на ребенка.

— А я просто решила сразу выполнить намеченное… Язаблуждалась, но мне хотелось, чтобы, он увидел малыша… дал ему своеблагословение или что-то в этом роде. Не знаю, о чем я думала, почему все этовремя считала себя обязанной Стивену. Может, совесть не позволяла мне взятьтакую драгоценность и уйти с ней? Но дело в том, что он даже не понимает, чтоэто значит — иметь ребенка. Он не знает, что такое любовь. Для него ребенок нечто иное, как обуза. Он негодяй и дурак, а я еще большая дура, прежде всегопотому, что вышла за него замуж.

Она горестно посмотрела на Билла и стала всхлипывать.Ребенок у нее на руках вдруг тоже запищал. Билл положил пальто на кресло ибросился помогать ей.

— Дай-ка мне…

Движения у него были спокойные и уверенные.

— Он не голоден?

— Не знаю. Я недавно кормила его.

— Может, он мокрый?

Билл со знанием дела проверил, а потом ловко снова плотнозавернул малыша в одеяльце. Адриана молча наблюдала, восхищаясь, как хорош онво всем, к чему прикасается: будь то сценарии, суфле или детишки.

— Он просто хотел, чтобы его опять плотно завернули.Так мне кажется. Ты дала ему распеленаться. А они любят быть упакованными,сидеть как в коконе. Давай я тебе покажу.

Он быстро продемонстрировал ей, как надо заворачиватьмалыша, и снова вручил Сэма. Адриана вытерла слезы, поблагодарила и сказала:

— Я не знаю, о чем думала, когда звонила Стивену. Нокак только он появился здесь, я поняла, что это была ошибка, а потом вошел тыи, прежде чем я успела что-то сказать, исчез. Адриана снова расплакалась. Впалату зашла сестра и покачала головой, не сомневаясь, что это ранние симптомыпослеродовой депрессии. — Я весь День пыталась тебе дозвониться, — продолжалаАдриана с укоризной, — и нигде тебя не могла найти! А сегодня ведь твойдень рождения!

— Да, я знаю, — улыбнулся Билл.

Она была трогательно, по-детски огорчена и со своим голубымбантом в волосах похожа на девочку-подростка, которой дали подержать чьего-торебенка.

— …Но мне стало так чертовски неловко, когда я зашел впалату и увидел его здесь. Для меня это было неожиданно. Вы смотрелись каклюбящее семейство.

— Знаешь, вначале все было очень трогательно, —объяснила Адриана. Она не предлагала Биллу сесть, боясь, что он вспомнит проночной рейс. — Он смотрел на Сэма так, словно в первый раз виделноворожденного. Но он просто напыщенный негодяй. Думаю, он едва ли любилкого-то или что-то в своей жизни, кроме разве что своих теннисных ракеток и«порше». Он милостиво согласился простить меня за мое предательство и взятьменя и маленького к себе с испытательным сроком. Представляешь?

Адриана все еще не могла об этом говорить без злости.

— А если бы он предложил тебе вернуться без всякихусловий? Если бы сказал, что любит тебя?

— Я поняла, что уже поздно, что все ушло. Да у меня сним никогда и не было того, что есть у нас с тобой. То было очень поверхностными незрелым. До встречи с тобой я не понимала истинного значения слова любовь.

Она произнесла это очень тихо. Билл ближе подошел к еекровати.

— Я не мог бы вынести саму мысль о потере тебя,Адриана… Просто не мог бы. Я уже проходил через подобное и знаю, что это такое.И тебя я тоже не хочу терять, — обратился он к спящему малышу. — Мненужны вы оба, и Томми, и Адам. Мы должны быть вместе… всегда… Я, Адриана, неимею права вставать на твоем пути. Ты была замужем за Стивеном и имеешь правовернуться к нему, если хочешь. Но если ты сейчас уже определилась, если несомневаешься, я хотел бы это знать…

Он посмотрел на Адриану взглядом, исполненным боли.

— Я никогда никого так сильно не любила…

Билл обнял Адриану. По ее щекам катились слезы. Ей казалось,что она проплакала весь день, но и Билл в свой день рождения не могпохвастаться сухими глазами.

— Я не могла бы жить без тебя…

Она содрогалась, вспоминая, что из-за собственной глупостичуть его не потеряла.

Билл только улыбался и ничего не говорил, пока ониукладывали малыша в кроватку. Потом он снова посмотрел на Адриану:

— Я люблю тебя. Я просто хочу, чтобы ты знала, каксильно я тебя люблю. — И, взглянув на часы, с улыбкой присел на край еекровати. — Похоже, что я уже опоздал на ночной рейс.

Но мальчиков все равно ждал сюрприз, они не были быразочарованы.

— Что ж, придется провести ночь здесь, —ухмыльнулся он.

Адриана рассмеялась и вытерла слезы. Волнительный выдалсядень, да и предыдущая ночь тоже.

— Не знаю, что на это скажут сестры. Но у персонала,похоже, не вызвало возражений, что на больничной кровати уютно устроилисьрядом; Адриана в розовой ночной рубашке, подаренной ей на Рождество, и Билл — влондонском твидовом костюме. Одна из сестер заглянула проверить состояниеродившей и, увидев, что пара целуется, тихо прикрыла дверь. Миссис Томпсон явностало гораздо лучше.