– Мы вместе учимся. У нас общий наставник, профессор Эшбрук.

– Так ты тоже врач?

– Пока…

– Пока?

– Джулиан посоветовал мне отказаться от работы. Я, скорее всего, прислушаюсь к нему. Хирургия – не женское дело.

Краткий опрос многое прояснил Диане. Итак, кто же такая Корали Дэвис? Щупленькая, розовенькая, бесхарактерная. Внешность – страшный сон художника-криминалиста, настолько заурядная, что никто б не смог описать ее. В ней не было ни малейшей детали, которую хотелось бы запомнить. Ранняя потеря матери дурно сказалась на Корали: девушка теперь критически нуждается во внимании и заботе, но, к великому сожалению, она не понимает, что это такое. И то, что ей предложил Джулиан (неусыпный контроль, мимикрирующий под «внимание», язвительная критика, изоляция под маской «заботы». В общем, все то, что оттолкнуло бы нормального человека), она сочла за высшее благо. Просто идеальная добыча для Джулиана. Слова лишнего не скажет, удобная. Даже Диану, что намного младше ее, она побаивалась. Смотрела на нее как на священное существо.

– В жизни ты еще красивее, – вдруг сказала Корали. – Твой портрет висит в комнате Джулиана. Ты знала об этом?

– …Нет.

Диана вспомнила шедевр Жозефа Праера – ее любимого художника, чьей музой она стала. «Нет… я еще не свободна. Он до сих пор привязан ко мне».

– Я сначала подумала, что это обычная древняя картина с прекрасной незнакомкой. Потом заметила, как Джулиан смотрит на нее – с тоской, с любовью… Поняла, что здесь что-то не то. Вот сегодня познакомилась с тобой. И все пазлы сложились.

– Джулиан не любит меня, – гневно заявила Диана.

– Я бы так не сказала…

– Корали, чувства Джулиана ко мне идентичны с тем, что испытывает маньяк, распарывая плоть своей жертвы. Мой портрет для него, как башка вепря, безумное творение таксидермиста, украшающее стену охотника. Понимаешь, о чем я толкую? Я… – Диана подошла ближе к Корали, уже потянулась рукой к ее руке, чтобы успокоить, и дабы та почувствовала ее медленный пульс, наглядное подтверждение правдивости ее слов.

– Не трогай, Диана! – Корали резко убрала ее руку. – Я все понимаю. И мне следует просто смириться с этим.

Корали оставила Диану наедине с тысячью вопросов. Что это было? Как теперь объяснить ее поведение? Диана ошиблась? Корали – мелкая пташка с соколиным нравом? Или же здесь таится что-то иное? Диана стала детально перебирать минувшую сцену. Слово за словом, действие за действием. Погодите… Так все очень просто. Все предельно, предельно ясно.

* * *

– Почему мы до сих пор здесь? Они же открыто глумятся над нами?

– Алэсдэйр еще как-то держится. И нам с тобой нужно крепиться. Если дадим понять, что им удалось задеть нас, будет только хуже… А я действительно старо выгляжу?

– Ох, мама, Христа ради!

– Что-то у нас совсем тихо, не находите? Крейна, а ну сыграй нам что-нибудь, – заголосил мистер Патридж.

– Я давно забросила свой инструмент. Наде-юсь, он признает меня.

Старшее поколение направилось к роялю. Диана, Джулиан и Корали доедали десерт.

– Не налегай так на сладкое, – прошипел Джулиан. Корали от страха даже ложку выронила. – И вообще, где ты сейчас должна быть?

– Где, Джулиан?

– Рядом со своей будущей свекровью. Иди, поддержи ее. Маме это очень понравится.

Корали, немедля, пошагала к миссис Патридж, Джулиан шествовал следом.

«Это не мое дело, не мое дело, не мое дело!» – увещевала сама себя Диана. Она должна радоваться тому, что Джулиан наконец-то переключился на другую. Пусть делает с ней все, что хочет. В конце концов, почему Диана должна переживать за эту рохлю? Корали всегда может отказать, возразить, уйти. Что ей мешает?

А что тебе мешало, Диана? Почему ты терпела, не отказывалась, не возражала, не уходила? Разве есть у тебя право осуждать ее? Смотри, что он с ней делает. Ликуй. Она заняла твое место. Ты так же спокойно, не мучаясь угрызениями совести, смотрела бы, как тонет человек, при этом держа в руках спасательный круг, верно?

– Корали! – крикнула Диана, сорвавшись с места. – Весь вечер не могу отвести взгляд от твоего браслета. Очень красивый!

– Мне его Джулиан подарил… – нетвердой рукой Корали коснулась рубиновой прекрасности, блестевшей на ее запястье.

– Да-да, уже на втором свидании, – напыщенно добавил Джулиан.

– Вот это да! Ты прям являешь собой пример неслыханной щедрости!

Диана схватила Корали за руку, якобы желая поближе рассмотреть браслет.

– Диана… – занервничала Корали.

И занервничала она не зря, ведь Диана будто бы случайно сняла ту окаянную побрякушку.

– Ах, какая я неосторожная! Сейчас верну на место.

– Не надо, я сама!

Но Диана не слушала несчастную Корали. Все еще держа ее руку, она лихо задрала рукав платья девушки. «Как чертовски здорово снова оказаться правой».

– Господи боже мой! Сколько синяков!

На крик Дианы обернулись заскучавшие слушатели Крейны. Ужаснейшее зрелище тотчас увлекло их – на предплечье Корали не было живого места. Вот почему она не позволила Диане дотронуться до нее. Ей просто было больно, страшно и стыдно. И смириться она собиралась вовсе не с остаточными чувствами Джулиана к Диане, а с тем, что он с ней вытворяет, когда никто не видит.

– Смотрите! Смотрите же! – не замолкала Диана. «Мои синяки и слезы вы не замечали, так, может, хоть ее заметите? Вот, что с нами делают. Вот, как мы расплачиваемся за ваш успех!» Корали больше не сопротивлялась, точно Диана, раскрыв эту тайну, еще и избавила ее от страшных чар Джулиана. Ему уже не добраться до нее.

– Диана, у тебя крыша поехала, что ли?! Угомонись! – вскричал Джулиан.

– Корали, где ты так ушиблась? Дай-ка взглянуть, – подбежал к дочери встревоженный Эндрю.

– Мистер Дэвис, не переживайте. Джулиан мне тоже постоянно оставлял синяки, но они очень быстро проходили. К тому же выручают крупные браслеты, длинные рукава, а еще я купила специальный крем с бадягой. Это враг всех синяков!

– Джулиан бил тебя?!

– Ну да, когда мы встречались. Побои были неотъемлемой частью наших отношений. Я с этим смирилась, и Корали, видимо, тоже.

– Чушь несусветная! – разгневался Джулиан. – Что вы слушаете ее? Диана просто никак не может прийти в себя после нашего разрыва. Ревнует! Мелет что попало! Забыть меня не может!

На это Диана ответила спокойнейшим тоном:

– Говорит человек, в чьей комнате висит мой портрет. – Джулиан взглянул на нее сокрушенно. – Мистер Дэвис, всякий раз, когда Джулиан ублажает вашу дочь, он смотрит на меня, написанную, и сжимает ее запястья с такой силой, с такой ненавистью, что у нее лопаются сосуды. Вот и вся этиология.

– Корали, миленькая, скажи, это правда? Не бойся. – Эндрю едва сдерживал слезы.