Зюлковская на какое-то время потеряла дар речи и, наклонив голову, уставилась на документы, разложенные перед ней на столе. В этот момент завибрировал телефон. Судья еще сильнее сжала губы в тоненькую линию.

– Суд просит уточнения, – произнесла она зловеще.

Присяжные заседатели молча наблюдали за сценой. Один из них что-то шепнул председателю комисии.

– Прошу отклонить заявления, – проговорила прокурор и, раздавленная, опустилась на стул.

Судья поправила цепь и сделала знак секретарю, после чего начала диктовать:

– Прошу зафиксировать, что суд отклоняет требование обвинения о неприобщении к делу о продлении временного задержания Люции Ланге всех трех дополнений защиты. Суд отклоняет заявление о том, что подозреваемую избивали во время допросов. Это никак не связано с рассматриваемым в настоящий момент делом. Защита может подать данное заявление в прокуратуру либо в течение данного процесса, если этого потребуют обстоятельства. Дело передается на дорасследование, включая повторение осмологической экспертизы. Мера пресечения в отношении подозреваемой заменяется на надзор полиции по месту жительства. Решение суда входит в силу сразу после оглашения, апелляция не полагается.

Люция издала радостный крик и поцеловала одну из надзирательниц, охраняющих ее.

– Суд просит соблюдать тишину, – прогремела судья, после чего обратилась к прокурору: – Пани прокурор, это суд, а не цирк. В следующий раз отнеситесь серьезнее к сбору доказательного материала. Суд на данный момент не берется оценивать степень вины подозреваемой, а дает прокуратуре возможность проведения аудита собранных доказательств, хотя должен потребовать ревизии расследования либо замены обвинителя. В данной ситуации заявление о продлении ареста считаю безосновательным. Понятно ли обвинению решение суда?

– Да, уважаемый суд, спасибо, – пролепетала Зюлковская. Все встали. Судья вместе с заседателями покинула зал.

Надзиратели на этот раз не надели наручники на запястья Люции.

– Я жду у выхода через три часа, приблизительно столько продлится процедура освобождения. – Адвокат улыбнулась. – Сначала мы съездим к твоей тете, а потом ты пойдешь на исповедь. Я обещала это священнику. Если бы не он, я бы никогда не взялась за это дело. Попробуй только сбежать! – Она погрозила пальцем и вышла.

Люция застыла как соляной столб. Она долго вглядывалась в спину своей спасительницы, ничего не понимая. Значит, она ошиблась. Буль не сделал ничего, чтобы вытащить ее. Адвоката наняла ей тетя, за нее поручился ксендз Старонь, которого она к тому же вчера так жестко оскорбила.

– Что такое? Передумала выходить? – спросила, смеясь, одна из надсмотрщиц. – Давно я не была на таком шоу. Поздравляю.

– Вы сказали, что кто-то открыл дверь и вы увидели нацеленный на вас револьвер, – начала Саша, записав на диктофон «шапку» очередного допроса пострадавшей Изы Козак. Дух не смог прийти. Видимо, он уже занимался Павлом Блавицким. Залусская показала коллеге вопросы к потерпевшей. Дух одобрил список и добавил несколько уточнений, хотя не скрывал, что не рассчитывает на перелом.

– Действуй. – Он похлопал Сашу по спине.

Саша пообещала, что отчет появится на столе капитана, как можно быстрее. Она не сказала ни слова о визите в детский дом, решив, что больше не позволит публично над собой насмехаться. Пока не найдет что-то конкретное, будет работать одна.

– Это означает, что ствол был направлен вам в лицо?

– Да, – заверила Иза и почти сразу добавила: – Но сначала я увидела барабан револьвера.

– Барабан. – Саша записывала самое важное на небольшом листке из блокнота. – Каков ваш рост?

– Метр шестьдесят пять.

– А Люции?

– Она выше меня на несколько сантиметров. И носит каблуки.

– То есть около ста восьмидесяти сантиметров? – Саша записала данные. – В какой позе вы находились, когда открылась дверь?

– Я стояла прямо.

– Вы не сидели на корточках, не наклонялись?

– Нет.

– Когда вы увидели лицо человека с оружием в руках? До ослепления или после?

– Не поняла вопроса.

– Вас что-то ослепило. Вы сказали это сегодня утром. Когда вы увидели лицо стреляющего, до ослепления или после?

– До.

– Кто в вас стрелял?

Иза застыла в неуверенности.

– Люция, – наконец прошептала она. Саша взглянула на мониторы, пострадавшая разволновалась, но звать врача пока было рано. – Она приказала мне повторить то, что я сказала ей раньше.

– Что именно?

– «Воровка». – Иза попыталась говорить громче. – Я назвала ее воровкой. Люция не могла с этим смириться.

– Она сказала вам повторить это, когда стояла с оружием? – уточнила Саша.

– Кажется, да.

– «Кажется»?

– Она была пьяна.

Саша молчала. Она смотрела на Изу и ждала.

– Сильный запах перегара, – добавила пострадавшая. – Как будто она пила до этого не один день. Я уверена, так как хорошо знаю этот запах.

Саша сглотнула и записала эту информацию в блокноте.

– Игла открывал конверт при вас? Вы видели, сколько там денег?

– Не открывал, но я знаю, сколько там было. Перед праздниками я лично пересчитывала выручку.

– День.

– Что, простите?

– Уточните день, дату, когда вы считали выручку.

– Пятница. Вечером, после того как вы ушли от нас.

– Вы видели, что в этом конверте находятся деньги?

– Честно говоря, нет. Как-то не подумала…

– То есть вы не видели денег в его руках? Вас не было рядом в тот момент, когда он доставал наличные из сейфа?

– Нет.

– Где находился сейф?

– В служебном помещении.

– Там, где проходил праздничный завтрак для сотруд ников?

– Да.

– А где именно?

– В шкафу. Обычно он находился там. Иногда его ставили на подоконник.

– На подоконник?

– Да, если шкаф был нужен для одежды музыкантов.

– А в этот день? Где он был?

– Не знаю. Я туда не заходила.

– Как вы считаете, почему Игла сказал вам спрятаться, когда услышал шаги?

– Буль. Видимо, дело было в нем. Может быть, он хотел оградить меня от неприятностей.

– Каких неприятностей?

– Эти деньги шли мимо кассы. Они делились между ними, а я обычно получала несколько сотен за старания.

– Значит, Игла хотел забрать деньги себе и не намеревался делиться ими с Булем?