class="p1">Дэл поднялся, налил воды в таз для умывания, ополоснул лицо, пригладил волосы и оделся. Спускаясь с крыльца, провел рукой по перилам из темного дерева. На нижней ступеньке он остановился, зацепившись взглядом за свои инициалы на резном столбике, которые выцарапал ножом, когда ему было лет девять, и наклонился, чтобы получше рассмотреть корявые буквы: «ДР». Весь дом был оклеен обоями с одинаковым рисунком – букетики цветов на кремовом фоне. Мама говорила, что это ее домашний садик. Единственной комнатой, выделявшейся среди других, была кухня, выкрашенная в светло-желтый цвет.

Сейчас оттуда доносились голоса, и когда Дэл вошел, все уже сидели за длинным столом и пили кофе из цикория, а Норма и Джоуи по обе стороны от матери молча поглощали яичницу, помидорные ломтики и бисквиты с патокой.

Сьюди Мэй сказала: «Доброе утро», и остальные тоже.

Дэл кивнул.

– Доброе утро.

Сестра встала и налила ему кофе. Он сел за стол, огляделся и подумал, что словно попал в другой мир. Еще два дня назад он был в Ласточкином Гнезде, а теперь сидит здесь, с сестрой, ее семьей, Корнелией и Рэй Линн. Такого поворота событий он никак не предвидел. Риз сидел и слушал, как женщины обсуждают новости. Сьюди Мэй читала статью из свежей газеты о марше за солдатскую надбавку – ветераны Первой мировой разбили лагерь в Вашингтоне в ожидании новостей о положенных им выплатах, – а потом из более старой – о победе Рузвельта на выборах кандидата от демократов. Затем она перешла к заметке о состоянии фондового рынка. Он упал до минимума со времен краха, и в газете говорилось, что общие потери составили восемьдесят шесть процентов.

Эймос, ее муж, попросил:

– Почитай нам о ценах на кукурузу.

Сьюди Мэй перелистнула несколько страниц и нашла нужное место.

– Все еще снижена процентов на семьдесят пять, – сказала она. – Не стоит ни затрат, ни хлопот.

– Вот свинство, – возмутилась Корнелия.

– И конца ему не видно, – подхватила Сьюди Мэй.

Дэл наблюдал за Рэй Линн: та слушала, опустив голову и сложив руки на коленях.

– Мы не хотим быть вам обузой, – сказала она наконец. – Два лишних рта, и вообще…

Сестра ответила так, как и ожидал Дэл:

– Я же вам говорила: у нас есть огород. Мы живем неплохо. Не голодаем, всего хватает. К тому же с вами будет веселее. И пара лишних рук никогда не помешает, особенно с этими двумя, – она указала на детей. – Вы не смотрите, что они сейчас такие тихонькие.

Дети продолжали есть, не сводя с приезжих блестящих глаз. Дэл подумал: если они пошли в Сьюди Мэй, то эти невинные личики и смирное поведение недолго продлятся. Он взглянул через стол на Рэй Линн и увидел, что та тоже на него смотрит. Она быстро отвела взгляд, покраснев, как помидор у нее на тарелке. Явно нервничает. Что бы она ни говорила насчет того, откуда она родом, Дэл готов был поспорить, что она не из Южной Каролины. Что-то случилось такое, о чем она не хочет говорить. Что-то, что привело ее в Ласточкино Гнездо в таком наряде. Эта женщина – настоящая загадка.

Сьюди Мэй облокотилась на стол, как делала когда-то мама, когда хотела поговорить с дочерью, и спросила:

– Что думаешь делать сегодня?

– А как вы смотрите на то, чтобы завести маленькую скипидарную ферму, деньжат немного подзаработать? – предложил он.

Сьюди Мэй засомневалась.

– Тут больше никто этим не занимается. Да и сосен вроде бы почти нигде не осталось, только у нас. Пожалуй, сбыть живицу будет нетрудно.

– Я бы попытал счастья, – сказал Дэл. – Серьезно. Эти деревья уже почти везде повырубили. Хорошо хоть, мы имеем то, что имеем. Вот думаю поглядеть пока, что тут дед с отцом насадили.

Рэй Линн наливала горячий кофе в блюдце. У Дэла мелькнула мысль: вот было бы хорошо, если бы она пошла с ним. Он бы расспросил о ее жизни, может, и выяснил бы, чем ее так пугает Северная Каролина. Сьюди Мэй сидела на краешке стула, по-птичьи прищурив глаза, и смотрела на брата знакомым взглядом – так, будто что-то знала. Потом она перевела взгляд с него на Рэй Линн, с понимающим видом вздернув подбородок. Дэл словно услышал ее слова: «Ага. Вижу, к чему дело идет». Впрочем, спешить было некуда. Ни к чему слишком явно проявлять нетерпение. Дэл сделал глоток из чашки и обжег рот. Не обращая внимания на сестру, отлил немного кофе в блюдце, чтобы остыл.

Эймос сказал:

– Если решишь, что сосны уже годятся в дело, я знаю человека, который делает бочки. У него их сколько угодно, и еще может сделать, если надо. А вверх по реке ходит пароход, на нем можно возить твою живицу в Уилмингтон.

– Где тут ближайшая пристань? – спросил Риз.

– В Рокфише есть.

– Туда смолу нетрудно будет доставить, – сказал Дэл. – Я бы за день перевез. Сначала хочу пожечь там немного, расчистить подлесок. Наверное, можно было бы вернуться к старому методу, с вырубленными коробами, но, как по мне, лучше делать так, как в том лагере, где мы работали.

– Я видел, – кивнул Эймос. – Новомодные глиняные чаши и жестяные желоба. Изобретательно придумано.

– Да уж. Один парень – беспокойный малый, правду сказать, – ввел такой метод еще в том лагере в Джорджии, где мы были раньше. Ей-богу, он эти деревья любил больше себя самого.

– Я тоже такого парня знал, – усмехнулся Эймос. – Хочешь, бери сегодня мой грузовик.

– Спасибо, – покачал головой Дэл, – пожалуй, пешочком пройдусь, погляжу, что тут да как.

Он поднялся со стула и обнял сестру, как они когда-то обнимали маму каждое утро.

Сьюди Мэй стиснула его в объятиях и в шутку пригрозила:

– Плакать не буду, но при каждом удобном случае стану повторять: как я рада, что ты вернулся домой.

Он потрепал ее по волосам, кивнул остальным, вышел в заднюю дверь и целую долгую минуту смотрел на те места, где прошло его детство. Господи, как же он соскучился – до сих пор даже сам не понимал насколько. Сердце щемило, и хотелось пуститься через весь двор бегом, как в детстве, чтобы поскорее побродить по округе. Риз подошел к кустам диких роз, растущим вдоль забора, сорвал несколько цветов и заметил, что лес за забором стал выше и гуще, чем ему помнилось. Вот и старый амбар, а вдалеке – табачные сараи. Дэлу не терпелось посмотреть, как все изменилось с тех пор, как он был здесь в последний раз, и он двинулся в лес по знакомой, хоть и