Однажды утром, вскоре после того, как Рэй Линн решила, что пора уже думать, как быть дальше, она пошла искать Корнелию: нужно было поговорить о том, не чересчур ли они тут загостились. Она нашла ее развешивающей выстиранную одежду на веревке за домом. Норма была тут же – подавала прищепки по мере надобности и трещала без умолку. Рэй Линн прислонилась к деревянному столбику перил. Норма разулыбалась, показывая щербинку между двумя передними зубами. Нос и щеки у девочки были усыпаны веснушками, как и у матери. Корнелия потянулась за мокрой рубашкой и тоже улыбнулась подруге.

– Привет, Рэй Линн.

– Привет.

Через пару дней после приезда сюда Корнелия сбрила остатки волос. Смола исчезла без следа, и ожоги на лице уже заживали. Голову она повязывала яркими косынками, а иногда надевала и шляпу, которую отдала ей Рэй Линн. Щеки у нее покраснели от жары, но глаза были ясные и сияли счастьем. Теперь уже не казалось, будто она все время ждет, что на нее вот-вот накричат или ударят ее. Она ходила по дому и по двору легкой, расслабленной походкой. Рэй Линн видела, что Корнелии здесь так же хорошо, как ей самой, но нельзя же злоупотреблять добротой этой семьи.

Рэй Линн сказала:

– Норма, ты бы спросила у мамы, не нужно ли принести чего-нибудь с огорода.

– Да, мэм.

Норма побежала к дому с криком: «Мама!», а Рэй Линн стала подавать прищепки вместо нее. В это время года стрекот цикад уже шел на убыль: приближался конец летней симфонии. Без неутомимого жужжания вокруг стало заметно тише. Корнелия закончила развешивать одежду и стояла, уперев руки в бока, лицом к солнцу. На загорелой коже розовели шрамы от ожогов.

Рэй Линн сказала:

– Кажется, ты совсем не скучаешь по Отису.

– Это будет ужасно, если я скажу, что ничуточки?

– Ничего тут нет ужасного. Правду не всегда легко признать, да?

Корнелия повернулась к ней, и выражение ее лица слегка изменилось: в нем проглянул намек на что-то запретное.

– Не всегда.

Рэй Линн было хорошо с Корнелией, но непонятные мысли, которые блуждали в голове подруги в такие странные моменты, вызывали тревогу. Рэй Линн отвела взгляд и решилась заговорить о том, ради чего пришла сюда.

– Знаешь, – сказала она, – мы ведь здесь уже вторую неделю.

– Неужели столько времени прошло?

– Да. Пора подумать о том, что дальше делать, куда идти.

Плечи у Корнелии поникли.

– Мы ведь так уговаривались с Дэлом, – напомнила Рэй Линн.

– Ну да.

– Может, Сьюди Мэй знает кого-то, кому нужна помощь. Она каждую среду носит ужин проповеднику в Первую баптистскую церковь. Может, в церкви кому-то помощь нужна. Или кто-то знает, где можно снять комнату.

– Да.

Голос у Корнелии был упавший, и Рэй Линн не могла ее винить. Здесь они чувствовали себя в безопасности и не раз обсуждали, как правильно сделали, что решились поехать сюда.

– А тебе хочется уходить? – спросила Корнелия.

Рэй Линн уклонилась от прямого ответа.

– Нас сюда пустили по доброте душевной, и никто ни слова не сказал насчет того, что мы так долго гостим, ничего такого. Но нельзя рассчитывать, что нам позволят остаться насовсем.

Вздох.

– Нельзя.

– Я поговорю с ними об этом, и не откладывая. Хорошо?

Корнелия снова вздохнула.

– Хорошо.

Рэй Линн выждала еще пару дней, а в среду подошла к Сьюди Мэй.

– Позвольте, я помогу вам с ужином для священника. Мне нужно с вами кое о чем поговорить.

– Ох, боже ты мой, – отозвалась Сьюди Мэй, – вот замечательно, спасибо.

Это, среди прочего, особенно нравилось Рэй Линн в Сьюди Мэй: та всегда была благодарна за любую помощь, пусть и самую незначительную. Они направились к птичнику, по пути жалуясь друг другу на нестерпимую жару. На ветерок не было ни намека, даже листья на деревьях уныло повисли. Куры словно почувствовали, что кто-то из них обречен попасть на ужин, и не толпились у забора, как обычно. Едва Сьюди Мэй вошла за ограду, они с кудахтаньем разбежались. Хозяйка стала подкрадываться, но куры оказались хитрыми и проворными, метались в разные стороны. После нескольких попыток Сьюди Мэй остановилась, тяжело переводя дыхание, и уставилась на кур, а те на нее. Рэй Линн показалось, что Сьюди Мэй немного осунулась.

– Вам нехорошо? – спросила она.

Сьюди Мэй прикрыла глаза рукой от солнца.

– Очень уж жарко сегодня. Эта влажность – просто ужас.

– А вы выйдите отсюда, – предложила Рэй Линн. – Давайте я сама.

Сьюди Мэй не стала спорить: вышла за ограду, вытирая шею носовым платком, и тут же принялась им обмахиваться. Рэй Линн метнулась мимо нее и в считаные секунды поймала курицу. Зажала ее под мышкой и прямо на ходу, еще не выйдя за ворота, свернула ей шею. Курица едва успела издать последний писк. Сьюди Мэй повернула к дому, и Рэй Линн пошла следом, держа в руке обмякшую птичью тушку. Во дворе она бросила ее в котел, который Сьюди Мэй поставила на огонь. Рэй Линн поворошила костер и стала смотреть, как Сьюди Мэй раз за разом окунает птицу в воду.

Когда она достала птицу из котла в последний раз, Рэй Линн снова сказала:

– Дайте-ка я.

Она принялась быстро ощипывать курицу. Через минуту уже полдела было сделано.

Сьюди Мэй положила руку на лоб и сказала:

– Ох, как же я вам благодарна – вы мне столько помогаете.

Это был идеальный момент, чтобы начать разговор.

– Мы хотели поблагодарить вас за то, что позволили нам пожить здесь, но теперь нам пора уходить.

Сьюди Мэй широко распахнула глаза:

– Да зачем, господи помилуй?

Рэй Линн быстро щипала перья и была рада, что можно на этом сосредоточиться, лишь изредка поднимая взгляд на Сьюди Мэй.

– Мы договаривались с Дэлом, что это только на время, пока не найдем работу и жилье.

– Но, – Сьюди Мэй обвела рукой вокруг, – вы уже нашли.

– Ну да, – сказала Рэй Линн, – но мы не это имели в виду. Нельзя же так злоупотреблять вашим гостеприимством.

– Вы и не злоупотребляете.

– Но мы не хотим вас…

Сьюди Мэй вдруг замахала рукой.

– Дэл!

Ее брат стоял с Эймосом у амбара, и если бы Рэй Линн заметила его раньше, то отложила бы разговор до другого раза. Но теперь отступать было некуда.

Дэл подошел и едва успел поприветствовать Рэй Линн взмахом руки, как Сьюди Мэй указала на нее со словами:

– Они хотят уйти.

Рэй Линн подняла руку, облепленную перьями:

– Не совсем так… Мы не то что…

Дэл перебил ее, будто не слышал ни слова.