гневную тираду по поводу всего, что сегодня узнал. Но слова не находятся, а Тэун никогда не умел злиться как следует. Зато умеет Харин.

Она склоняется, сокращая расстояние между собой и Ингён, и скалит зубы, показывая белоснежные клыки.

– Хари-ин! – тянет Тэун. – Мы не кушаем призраков. Да ведь, не кушаем же? – этот вопрос он уже адресует Ингён. Та равнодушно пожимает плечами.

– Лисице я не по зубам, – говорит Ингён. Харин фыркает.

– Ну давай посмотрим, так ли это, – шипит она. – Мне четыреста лет, а тебе от силы двадцать, судя по личику.

– Старуха, – бросает Ингён, и Харин вскакивает на ноги, возвышаясь над её крохотной фигуркой. Стоит признать, она ни одним жестом не показывает, что напугана – наоборот, смотрит на Харин с вызовом, даже если догадывается, что победить в схватке с кумихо у неё не выйдет.

– Выйдем? – предлагает Харин. Между ней и Ингён вклинивается подоспевший Тэун со стаканом яблочного сока и банановым молоком.

– Удивительно, что у меня в холодильнике всё вот это нашлось, да? Харин, малышка, возьми сок, ты же любишь яблочки, да?

– Малышка? – тянет Ингён. – Это я «малышка», а не древняя облезлая лиса!

– Слушай, малолетка!.. – рычит Харин, и Тэун, издавая странные звуки – словно квакает, – протягивает ей сок в стакане, а Ингён, вывернув руку, подаёт молоко в коробочке.

– Давайте не будем ссориться, девочки, – выдыхает он и театральным жестом отирает лоб от пота. – Кто же знал, что мы вот так столкнёмся.

– Ты!.. – рявкают Харин и Ингён на Тэуна. Тот хватает ртом воздух.

– Ладно, – соглашается он и вскидывает вверх обе руки. – Ингён, мы с тобой никогда не встречались, и ты знаешь, что ты дорога мне, но как младшая сестра. Харин, я тебе никогда не врал, и ты мне правда, правда очень нравишься, и я не хочу быть ни с кем, кроме тебя. Но, конечно… Можете обвинить меня, если всем от этого станет легче.

Харин и Ингён косятся на настоящего виновника разгорающегося скандала с одинаковыми мыслями. Обе считают, что виноват в сложившейся ситуации Кван Тэун и ему же всё расхлёбывать.

– Это всё из-за тебя, – обижается Ингён и суёт трубочку от молока в рот. Харин падает обратно на диван, расплёскивая по своему плащу половину сока.

– Значит, вы давно знакомы, – подводит она итог. Тэун кивает и присаживается рядом с ней, предусмотрительно оставляя между ними пару футов. Харин кивает в сторону Ингён. – Давно ты его выслеживаешь?

– Да как ты смеешь! – шипит Ингён. Харин выпрямляется, замахивается рукой со стаканом сока, и Тэун перехватывает её орудие.

– Милая, не стоит. Ингён, – он смотрит на сон гакси и понижает голос: – Тебе бы рассказать нам всю правду. Кто тебя послал за мной следить, как давно ты выполняешь чужие поручения – в общем, направление ты уяснила.

Ингён посылает ему снисходительную улыбку в ответ на сердитые слова.

– А прежде ты со мной мягче разговаривал, – замечает она. Тэун не отнекивается и кивает, а потом не глядя тянется к Харин и берёт её за сжатую руку. Харин хочет врезать по улыбающемуся личику этой мелкой обманщицы. И где она её видела? То, что сталкиваются они первый раз, Харин знает наверняка: её запах она чует впервые. Но лицо Ингён очень знакомо.

– Прежде я не знал, что ты квисин, – говорит Тэун.

– Ну, теперь знаешь.

– Теперь знаю. И как я не догадался чуть раньше! – Он нервно смеётся, стискивает руку Харин крепче. – Ты в последние дни прилипала ко мне только так. Ты пьёшь банановое молоко, как все монстры, ты… А я ведь считал, что ты искренна со мной.

В его голосе отчётливо слышится разочарование. Харин садится к нему ближе и обвивает свободной рукой за спину. Это видит Ингён – и злится.

– Хватит уже строить из себя обиженную, – рявкает на неё Харин. – Ты накосячила – ты и расхлёбывай. Кто тебя послал? Зачем тебе нужен Тэун?

Ингён щурится и поджимает губы, всё лицо – один сморщенный сушеный фрукт.

– А сама не догадываешься, лисица лохматая? – сплёвывает она. – Всё из-за тебя, на самом-то деле! Ты виновата, ты ему бусину отдала и бросила, а я его выходила, пригрела, женить его на себе хотела! Он бы тогда таким одиноким не был, всеми покинутым! Я бы о нём заботилась, любила бы, как могла.

Тэун слушает её, горбясь от каждого слова всё больше. Харин чувствует его всем телом – эмоции Ингён давят на него сверху, как каменная плита на рыхлую землю, в которой после дождя пробились первые ростки цветка.

– Ну хватит! – рычит Харин, обрывая горячую речь Ингён. – Он не игрушка и не щенок, чтобы его подбирать и выхаживать. Он человек, живой, а ты… Ты…

– Ну, – кривит губы Ингён в неприятной улыбке, – кто я? Та, кто о нём заботилась, хотя мне поручили бусину из него добыть и хозяйке вернуть – тебе вернуть. А я не стала. Как увидела его, поняла, что не смогу убить, слишком яркий он был! Смелый, чистый, луч солнца.

Тэун вдруг усмехается, смешок перерастает в нервный смех. Он поднимает голову, клонит её набок, разглядывая распалившуюся Ингён.

– Эй, милая, – говорит он, – я, кажется, понял, кто её послал.

Харин поворачивается к Тэуну.

– Союль?

Тэун хмыкает.

– Ага. Кто ещё приказал бы меня убить, чтобы вернуть твою бусину? Только этот бешеный.

– Ой, да ладно? – вспыхивает вдруг Ингён, и в её голосе Харин слышит удивление. – Ты же умный, а такие плоские выводы делаешь, оппа!

Её эмоции можно принять за настоящие, ненаигранные, но именно в тот момент, когда Харин почти готова переспросить, насколько Тэун ошибается в заказчике несостоявшегося убийства, она вспоминает, где видела Ингён.

– Квисинова морда, точно же, – ахает Харин в голос. – Чон Ингён, принцесса нации! Как я сразу тебя не узнала?

– Самая молодая звезда своего поколения, – кивает Тэун с видом знатока – разве что не фаната, – словно уже позабыл, что в щепетильной ситуации виноват он. Ну, и немного Харин.

– Ох, знал бы Джи, что ты сон гакси, он бы с ума сошёл. – Харин качает головой и усмехается. – «Принцесса нации – призрак!» Как-то в свете таких новостей дорамы по-другому видятся, да? А «Мой дьявол» по твоей биографии снимали?

Ингён мрачнеет.

– Смейся, старуха, смейся. Недолго тебе осталось.

Харин делает вид, что не расслышала злобных слов, хотя Тэун рядом с ней вздрагивает.

– Что это значит? Ингён, о чём ты?

Та моргает, нахальное выражение лица сменяется на растерянное, но Харин следит за тем, как ловко она манипулирует эмоциями – своими