Присоединившись к ней, Милтон тоже стал наблюдать за тем, как извивающиеся цепочки кодов из печатных головок аккуратно укладываются в гладкий лоток, постоянно меняющийся для придания формы новому существу. Казалось, что принтер выдавливает полоски сахарной глазури, постепенно вылепливая торт, с тем исключением, что в этом кулинарном произведении уже теплилась своя жизнь. Милтон был явно зачарован этим процессом, но вынужден был отвлекаться на рассказ по теме, которая всегда его очень интересовала.

– Более того, Левински-старший уже знал, какое воздействие на мир оказал Интернет, и предвидел, что влияние СПЕЙСа будет еще более всеобъемлющим. Поэтому он не хотел пускать туда ни власти, ни корпорации. Центр управления он видел вот в этом, – заключил Клайв и для наглядности постучал себя пальцем по виску.

«Семейная междоусобица, – подумала Клемми. – И все на почве столкновения разных идеологий». Она рассеянно смотрела на то, как принтеры укладывают трехмерные слои движущихся кодов, и это напомнило ей процесс вязания – любимого занятия ее бабушки. Мать ее настоящей матери в юности была бунтаркой – политической активисткой, борцом за права животных, участницей антивоенного движения. Клемми была уверена, что унаследовала свой мятежный менталитет именно от нее.

Потому что в этом она определенно пошла не в своего отца. Тот скорее следовал призыву «Сохраняйте спокойствие и продолжайте действовать», который правительство Великобритании бросило своему народу в начале Второй мировой войны. Этот призыв не терял актуальности на протяжении уже многих поколений. Она знала, что ее отец обладал железной целеустремленностью, но никогда не могла понять, каким образом такая уравновешенная манера поведения позволила ему построить столь впечатляющую карьеру в полиции. Сейчас он занимал должность суперинтенданта, но, по словам ее мачехи, был очень близок к следующей ступени – должности старшего суперинтенданта. Это вызывало в ней чувство гордости – отец всегда поддерживал ее. Она восхищалась им и равнялась на него. Сама мысль о том, что он мог стать предателем в своем подразделении, взволновала и встревожила ее. Ее причастность к проблемам Тео, безусловно, разрушит его карьеру. Исходя из того, что ей было известно на данный момент, его уже и так могли арестовать по какому-нибудь сфабрикованному обвинению в пособничестве ей и соучастии, в особенности после того, как она воспользовалась его служебным ригом, чтобы проникнуть в секретную военную базу данных.

Чувство вины тяжелым бременем давило на нее. Она помогала другу, рискуя благополучием своей семьи, – как можно такое оправдать? Клемми искоса взглянула на Тео. Тот с задумчивым видом наблюдал за возбужденным Милтоном, который записывал процесс ваяния принтером, чтобы использовать видео для своего стрима, когда все это безумие подойдет к концу. Пока она училась в колледже, в ней всячески старались подавить ее увлечение Тео. Она заранее намекала ему о том, какой хочет выбрать университет, втайне надеясь, что они отправятся туда вместе и там начнут все с чистого листа. Когда же стало очевидно, что его амбиции ограничиваются работой в убогом бургерном ресторане, она отвела ему маловразумительную роль друга. И только в последние несколько дней Клемми увидела в нем былую искру, тот глюон[34], на который откликнулся ее кварк.

Ее внимание вновь переключилось на наполовину сформированное шестью вращающимися принтерами создание, которое вдруг резко дернулось. Это была массивная змея длиной около пятнадцати футов и примерно двух футов в диаметре на уже законченных участках.

– А что это такое, собственно говоря?

– Синтетическое живое оружие, – сказала Ксиф, как будто ответ был очевиден.

– А оно нам точно необходимо?

– Ты что, смеешься? – вспылил Милтон. – Это же продукт следующего поколения!

Клемми смотрела, как Клайв и Ксиф регулируют параметры печати на плавающих экранах управления. Что казалось ей странным шагом назад, ведь в СПЕЙСе это можно было делать мысленно с помощью индикаторов на визорах ригов. Но существам в этом мире пришлось вернуться к традиционным экранам, хотя и возникающим из воздуха, словно по волшебству. Она подошла к Тео, который последние несколько минут был погружен в глубокую задумчивость. С момента отчаянного прыжка со скоростной трассы у них так и не появилась возможность поговорить.

– Ты как, держишься? – осторожно поинтересовалась она.

Тео натужно улыбнулся:

– Оружие домашнего производства для террористов – это не вполне то, что я имел в виду. – Он вдруг умолк. – Клем… Слушай, то, что они сказали про полицию Сити… твой отец…

– Они отследили нас до моего дома. Даже если его не было с ними, они должны были его арестовать…

Мысли ее перескочили на Фрейзера. Еще одна, и немалая часть проблемы. Если кто-то столь же беспощадный получит в свои руки рычаг воздействия на ее отца… Клемми передернуло от такой мрачной перспективы. Она подумывала о том, чтобы попросить слифов узнать его судьбу, но неопределенность в этом вопросе как раз и поддерживала ее, позволяя двигаться дальше.

– Поверь, я думал об этом. Но не вижу другого способа помочь ему и твоей маме, кроме как свергнуть Доминика Левински.

– На словах все это получается просто.

Тео слабо улыбнулся ей, но она видела, что затяжная борьба измотала его. Она потеребила его за рукав, чтобы как-то расшевелить.

– Выше нос, солдат. Мы уже и так много сделали, верно?

– Чистое везение.

– А я предпочитаю думать об этом как о результате командной работы в чрезвычайной ситуации. – Она улыбнулась. – Разве наша командная стратегия в «Авасте» не заключалась в том, что мы – четверо бойцов, идущих к единой цели? Кто мог предположить, что когда это понадобится в жизни, мы тоже будем действовать вместе таким же образом? Включая даже этих двоих.

Они посмотрели на Милтона, который наклонился, чтобы поближе рассмотреть голову печатавшегося змея. Она уже почти полностью сформировалась – сморщенная, со щетиной жестких волосинок-сенсоров. Он протянул руку, чтобы потрогать ее, но в этот момент получил пинок под зад от Бакстера, отчего дернулся вперед. Голова чудища, похожая на выглядывающий из кожуры банан, щелкнула на него страшными зазубренными зубами, которые вращались, как циркулярная пила. Бакстер расхохотался, а Милтон, обернувшись, разразился потоком ругательств в его адрес. Тео с Клемми тоже долго смеялись, тогда как слифы смотрели на все это совершенно растерянно.

«Может, это и эмоциональные создания, – подумала Клемми, – но до возникновения у них чувства юмора им еще эволюционировать и эволюционировать».

Как только Клайв получил от Кларион сообщение, что они готовы начать операцию на земле, спокойные до этого слифы вдруг встревожились и заторопились.

Тео, Клемми, Бакстер и Милтон столпились вокруг Ксиф, стоявшей перед монтажным столом, над которым медленно вращалась голограмма большой женской головы. На лицо женщины опустился риг, который затем стал виден в разрезе вместе со всеми схемами и биокоммуникационным интерфейсом.