Но не будем спешить. Если вы послушаете экспертов правых взглядов, то окажется, что консерваторов несправедливо оклеветали за то, что они указали на очевидные факты, а вот левые закопались в абсолютно нереальных конспирологических теориях. К примеру, в статье 2008 г. в консервативной газете Washington Times высказывается сожаление о том, что «либеральный Голливуд ‹…› вешает ярлык „отрицателя“ вместе со всеми его оттенками смысла на любого, кто скептически относится к техногенному глобальному потеплению», в то время как «намеки на то, что правительство США причастно к разрушению башен-близнецов и убийству 3000 человек, не вызвали не единого осуждающего голоса»{535}.

Коротко говоря, с какой стороны политического спектра окажется больше конспирологов, зависит от того, у кого вы спрашиваете. Как отметили Джо Усцински и Джозеф Парент, каждая сторона, по-видимому, убеждена, что другая «регулярно в лихорадочном бреду порождает теории заговора, в то время как свои собственные конспирологические взгляды считает разумными и реальными, если вообще не самоочевидно истинными. Другая сторона опасно заигрывает с теориями заговора, создавая им популярность, в то время как их собственная сторона благоразумно считает это уделом сумасшедших фанатиков»{536}. Знакомая ситуация? То, что каждая сторона считает другую более склонной к конспирологии, – еще один пример того, как действует предвзятость подтверждения.

С какой бы стороны политических баррикад вы ни были, возможно, вы удивитесь, узнав, что сторонники правых и левых сил в равной степени настроены конспирологически{537}. Склонность к теориям заговора не увеличивается у тех, кто считает себя более радикальным. Разница между либералами и консерваторами не в том, насколько сильно они любят конспирологические теории, а в том, какие именно теории их увлекают. Усцински и Парент собрали большой объем данных о политических предпочтениях людей и о том, в какие теории заговора эти люди верят. Выяснилось (впрочем, это не удивительно), что сторонники правых сил чаще подозревают, что против них организовали заговор либералы и социалисты. Обычно правые обвиняют в заговорах администрацию Обамы, либеральные СМИ и оторванные от жизни высшие слои общества. Левым силам мерещится заговор консерваторов и крупных корпораций. Они обвиняют в заговоре, например, администрацию Буша и компанию Monsanto. Конспирологическое мышление появляется из-за особенностей работы мозга каждого, независимо от его политической идеологии. И хотя либералы и консерваторы обмениваются разными обвинениями, у нас нет оснований считать, что они имеют разную предрасположенность к конспирологии, и, судя по научным данным, она действительно одинакова. Количество «рожденцев» среди правых (примерно четыре человека из 10) соответствует числу сторонников движения «За истину в 9/11» среди левых (примерно четыре человека из 10).

По политической принадлежности человека можно определить, сохранит ли он верность идее, несмотря на опровержения. Когда Брэндон Ниан изучал эффект обратного результата в отношении «комиссий смерти» Сары Пэйлин, то обнаружил, что наиболее устойчивыми к опровержению этих слухов оказались самые преданные поклонники Пэйлин{538}. Те, кто имел левые взгляды, с большей вероятностью были готовы признать свою ошибку и поменять отношение. В другом исследовании психолог Джон Булок ознакомил людей с новостным сообщением об издевательстве над заключенными в тюрьме в Гуантанамо. В конце была поправка, что в действительности издевательств не было{539}. Читатели республиканцы с радостью учли эту поправку и после прочтения статьи в меньшей степени обсуждали вопросы обращения с заключенными в США, чем вначале. Однако демократы уцепились за сообщения об издевательствах и, по-видимому, полностью проигнорировали объявление, что это все неправда. После прочтения они еще больше стали осуждать обращение с заключенными.

Интересно, что первыми, кто засомневался в гражданстве Обамы, были вовсе не республиканцы, как вы могли бы подумать. Впервые слух появился весной 2008 г. среди демократов, поддерживающих кандидатуру Хиллари Клинтон на пост президента{540}. Но после того, как в президенты выдвинули Обаму и он перестал конкурировать с Клинтон, демократы практически полностью отказались от распространения этого слуха. Только теперь он получил новую жизнь, уже среди республиканцев. В своей книге 2006 г. «Дерзость надежды»[26] Обама пишет, что «в самых общих чертах доводы левых и правых стали теперь зеркальным отражением друг друга. Тут вы найдете и рассуждения о теории заговора, и страшилки о том, что вся Америка угодила в лапы политических интриганов»{541}. Обама и не подозревал, как в ближайшем будущем подтвердятся его слова.

В предыдущих главах мы говорили о том, как некоторые особенности нашего мышления могут породить у нас интуитивное чувство, что готовится заговор. Так появляются первые ростки конспирологического мышления. Предвзятость подтверждения помогает им укорениться. Наш мозг анализирует кучу всевозможной информации, отбирая те фрагменты, которые кажутся подходящими к заговору, и игнорируя или отбрасывая все остальные. Предвзятость подтверждения окружает смутные подозрения коконом доказательств, где они развиваются в уверенную теорию заговора.

Следует напомнить, что предвзятость подтверждения характерна не только для конспирологов. Все мы так делаем. Вспомните исследование конспирологических взглядов на убийство Кеннеди, которое провел Джон МакХоскей. Ознакомившись с неоднозначным набором фактов, конспирологи убеждались в наличии заговора, но и сторонники версии с одним стрелком упорнее верили, что Освальд действовал в одиночку. Или вспомните историю Стива Ригана. Для полицейского, который в начале расследования подозревал, что факты скрывают, протесты Стива, отсутствие доказательств и подозрительно похожие на НЛО сигнальные ракеты – все свидетельствовало о том, что он прав. Для сотрудницы полиции, которая с самого начала сомневалась в версии НЛО, те же самые признаки указывали на более простое объяснение. Если вы правы, это еще не означает, что вы не предвзяты.